Молилась ли ты на ночь?

Бумажка представляла собой визитную карточку стандартного размера, но нестандартного оформления. На белом фоне картонки, как на простыне, вальяжно разлеглась совершенно обнаженная красотка. Взлохмаченные кудри, бледное чело и томно прикрытые глаза придавали ей вид усталый, но довольный. Причинное место бесстыдницы было прикрыто, но почему-то не фиговым листком, а румяным яблочком – не иначе с Древа познания. Запретный плод выглядел весьма аппетитно, и в нем по кругу располагались цифры. Очевидно, желающих попасть в яблочко приглашали позвонить по указанному телефонному номеру.

Картинка была пошлой, но забавной, и в другой ситуации у Зямы и Алки нашлось бы достаточно чувства юмора, чтобы посмеяться над увиденным. Однако сейчас им было не до смеха. Все меняла одна небольшая, но важная деталь: в роли развратной прелестницы выступала Индия Борисовна Кузнецова собственной персоной! Не узнать ее было невозможно, потому что запретный плод был нарисованным, а вот изображение разлегшейся соблазнительницы – фотографическим.

Тем не менее Зяма все-таки сказал:

– Глазам своим не верю! С ума сойти! Что же вынудило Дюху пойти на это? Неужели она до такой степени нуждалась в деньгах?

Трошкина тут же с глубоким раскаянием вспомнила, что только вчера продала подружке пленившую ее сумку из кенгуриной кожи, и ужаснулась при мысли о том, каким образом несчастная Кузнецова заработала деньги на эту покупку.

– Кошмар! – прошептала Алка. – А я-то, дура, ничего не поняла! А ведь могла догадаться по поведению вежливого хлюпика и квадратного дурня!

Зяма посмотрел на подругу сестры с беспокойством.

– И знаешь, что еще? – не заметив этого взгляда, сказала Трошкина. – Я подозреваю, что Инка принимает наркотики! В нормальном состоянии она не стала бы жрать драконьи глаза!

– Аллочка, а с тобой все в порядке? – спросил Зяма, недоверчиво выслушав эту бредовую речь.

– Я в норме! – плаксиво заверила его Трошкина и трубно высморкалась в первую попавшуюся тряпочку – ею оказался Зямин шарф.

– Отлично! – с непередаваемой интонацией сказал Зяма. – Нет-нет, шарфик можешь оставить, дарю его тебе на добрую память… Значит, так!

Он безобразно взлохматил волосы и признался:

– Сейчас я взволнован и не способен нормально соображать, но утром мы во всем разберемся. Дюху из квартиры не выпускай, я приду к вам сразу после завтрака.

– Можешь прийти к завтраку, – всхлипнув, предложила Трошкина. – У меня полный холодильник продуктов, есть даже тортик.

– Договорились, – кивнул Зяма.

И уже выйдя на лестничную площадку, добавил:

– Не забудь зепереть дверь и спрячь ключ, чтобы наша ночная бабочка не упорхнула на заработки!

Глава 9

Если ночь была дивно прекрасной, то утро стало ее полной противоположностью.

Во-первых, мне не дали как следует выспаться. Ровно в семь утра душераздирающе завизжал Алкин допотопный будильник – бабушкино наследство. Живучесть механизма, крики которого вынужденно слушали три поколения Трошкиных, объяснялась его фантастической прочностью. Сколько его ни били руками, ногами и подручными предметами, ему все было нипочем. Подозреваю, что этот будильник представлял собой генетически модифицированную боксерскую грушу.

С будильником мне удалось разобраться: Трошкина имеет привычку ставить его на пол, под изголовьем своей кровати, а я как раз лежала поблизости на матрасе и очень удачно лягнула трезвонящий агрегат ногой. По скользкому паркету будильник шайбой выкатился в прихожую и там благополучно затих. Как выяснилось позже, он застрял в меховом тапке. Таким образом, можно было считать, что я забила гол, но это меня не радовало. Было слишком много поводов для огорчения!

Расправившись с будильником, я собралась еще подремать, но тут запел мой мобильник. Сумка валялась на полу рядом с матрасом, я дотянулась до нее, не открывая глаз, нашла трубку и поднесла ее к уху.

– Инночка! – обеспокоенно воззвал ко мне Бронич. – Денежки у тебя?

– Денежки? – тупо повторила я.

Не то чтобы я не могла вспомнить, что это такое – денежки, просто не сразу поняла, о каких именно деньгах идет речь.

– Денежки в банке! – нетерпеливо напомнил шеф.

– Я не делаю запасов на зиму жизни, – пробормотала я, при слове «банка» закономерно вспомнив папулины баллоны с соленьями.

– Кузнецова! – грянул шеф. – Тебя куда вчера послали?!

– Ой, куда меня только не посылали! – пожаловалась я, чувствуя себя так, словно я исправно сходила по всем адресам. – Михаил Брониславич, я заболела, можно я сегодня на работу не приду?

– А кто мне денежки принесет?!

– Ах, денежки! – до меня наконец дошло, что шеф живо интересуется наличкой, которую я вчера по его поручению получила в банке. – А деньги я вам передам с каким-нибудь надежным посыльным!

– Жду с нетерпеньицем, – буркнул Бронич и отключился.

Пока я разговаривала с шефом, проснулась Трошкина. Она вылезла из-под одеяла и тут же начала переодеваться из фланелевой пижамы в модный брючный костюм.

– Ты куда-то собираешься? – потирая виски и болезненно морщась, спросила я.

– Пока нет, – уклончиво ответила подружка.

– Кого-то ждешь?