Молилась ли ты на ночь?

Двери ТЮЗа были распахнуты настежь, и в них колонной по три шагали детишки. Они смеялись, визжали, гомонили, разрумянившиеся мордашки сияли радостью и предвкушением праздника: близился десятичасовой утренник. Детское веселье было таким заразительным, что я не удержалась, прибилась к колонне замыкающей и тоже вошла в фойе, а там мое внимание привлекла раскошная елка. Высоченное, под самый потолок, рождественское дерево было украшено не фабричными игрушками, а какими-то необыкновенно большими шарами, расписными лошадками, золочеными орехами размером с кокос и прочими дивными штуками. Я задрала голову, чтобы увидеть хваленую верхушку работы Вани-Вано-Джона-Ганса, и пошла по кругу, рассматривая это произведение искусства со всех сторон.

Портреты на стене я зацепила взглядом случайно, но один из них заставил меня остановиться так резко, что детишки, построившиеся за мной в хоровод, с визгом и хохотом повалились друг на друга. Оставив позади шевелящуюся кучу-малу, я подошла поближе к стене и рассмотрела фотографии.

– Это наши артисты! – с гордостью сказала оказавшаяся поблизости бабуля в униформе. – Альберт Макаров в роли короля Лира. Клара Щепоткина в роли Золушки. Катенька Травушкина, народная наша, лучшая Снегурочка за все годы существования театра!

– А это кто? – спросила я, указывая на портрет знойного брюнета в папахе и черкеске с газырями, с рукой, согревающей рукоять кинжала.

– Это Ашотик Полуянц, царство ему небесное! – перекрестилась бабуля. – В «Герое нашего времени» ему почти дали эту роль…

– В роли, значит, – пробормотала я. – Артист, значит. Герой, значит, нашего времени.

Меня трясло.

– Ты чего трусишься, милая? У тебя жар? – заволновалась добрая бабуля. – Вот беда, с этой погодой все хворают, у кого грипп, у кого ангина! У нас половина труппы на больничном, как утренник отыграем, даже не знаю.

– А я, кажется, знаю! – сказала я, вполуха слушая разговорчивую бабулю и думая о своем.

Этим утром я узнала много интересного и теперь чувствовала, что количество наконец-то переходит в качество. Белые пятна в истории с кинжалом таяли быстро, как лужицы разлитого ацетона.

– Ты, ежели больная, лучше домой ступай, – дернула меня за рукав общительная старушка. – Вишь, люди кругом, дети, не ровен час, еще кого заразишь!

– Идиотизм – он не заразный! – сказала я и устремилась к выходу из фойе.

Трясло меня главным образом от злости.

Из Индии Кузнецовой сделали идиотку? Ну, я им всем покажу!

Глава 16

– Поедем куда или так постоим? – спросил таксист, не выдержав минуты молчания.

– А? – Я спохватилась, что залезла в машину и сижу в ней, не сказав, куда хочу ехать. – Ой, простите, задумалась!

– Тяжелый случай, – пробурчал водитель.

Это прозвучало как клинический диагноз, но я не стала обижаться. В последнее время так много людей держат меня за дуру, что впору подумать: в этом что-то есть.

– Домой! – сказала я таксисту.

– К тебе или ко мне? – сострил он.

– Ко мне, – я не приняла игривый тон, назвала адрес и откинулась на спинку сиденья, чтобы с комфортом предаться раздумьям.

Итак, никакого Заура, сводного брата Томочки, в природе не существует. Это была еще одна роль артиста Полуянца. А «семейное» фото, на котором Ашот Гамлетович присоседился к Томочке и ее маме, это фотомонтаж, результат соединения двух снимков, один из которых я только что видела в фойе ТЮЗа. Стало быть, Томочка и Полуянц были знакомы – это раз, зачем-то выдавали себя за брата и сестру – это два. Примем это как факты.

Теперь предположение, доказать которое я пока ничем не могу: убийства Томочки и Ашота Гамлетовича как-то связаны между собой.

– Сама бы убила этих артистов, да? – не без ехидства подсказал мой внутренний голос. – За то, что тебя дважды разыграли: Ашотик прикинулся трупом с кинжалом в груди, а Томочка выдавала его за своего брата Заура.

Я не стала спорить, по примеру художника Вани подняла глаза к потолку и с чувством сказала, обращаясь к покойникам:

– Честно говоря, это просто свинство!

– Ну, ладно, ладно, сброшу полтинник! – пристыженно ответил таксист.

– Отлично, – безразлично сказала я и продолжила более интересный разговор с внутренним:

– Полагаешь, Томочку с ее липовым братцем мог убить кто-то, кого они с непонятной целью водили за нос, как меня?

– Нет! Их мог убить кто-то, кого они хотели водить за нос ВМЕСТО тебя!

– Вместо?

– Ты тупица! – обругал меня внутренний голос. – Подумай тем местом, где у других находятся мозги: кто должен был войти в квартиру Полуянца в тот момент, когда Ашотик изображал из себя покойника с кинжалом? И кто должен был увидеть липовое братско-сестринское фото в доме Томочки? Вовсе не ты, ты и в том, и в другом случае совершенно случайно оказалась там, где не надо было. Паспорт Полуянца должен был занести ему Куконин. Томочку из больницы привез домой тот же Куконин. По всему выходит, что шоу разыгрывалось для него!

Я подумала, кивнула и совершенно искренне похвалила своего внутреннего собеседника:

– Ты гений!

– Настоящий ас, – без ложной скромности согласился польщенный водитель. – Видела, как его сделал на светофоре?