Молить о Шрамах (ЛП)

И все равно, мой рот открывается для него, и он стонет на моих губах, его руки теперь в моих волосах, на моем лице, а мои на его груди, вокруг его спины.

— Сид, — вдыхает он в меня, его язык требует моего собственного. Одна его рука обхватывает меня, прижимая к себе. И хотя мы плотно прижаты друг к другу, между нами нет пространства, есть что-то такое чужое и нежное в его прикосновениях, в его руках, что я потрясена и таю одновременно.

Это похоже на любовь.

Как то, что значит быть любимой.

Он пытался показать мне всю мою жизнь, и я думала, что Люцифер сделал это. Я думала, Люцифер любил меня. Или пытался. Но когда губы Джеремайи нежно притягивают мои, его рот охватывает мой рот, затем спускается по моему подбородку и нежно касается моего горла — ничего похожего на синяки от поцелуев Люцифера или Мейхема, — я понимаю, что это любовь. Это безумие, в теории не лучше, чем одержимость Люцифера, но оно реально.

Его руки скользят по моим бокам, и он отрывается от меня, его рот покидает мою ключицу, его глаза смотрят на меня.

— Сид, — мое имя вырывается из его губ как стон. — Детка, — пытается он снова, качая головой, руки все еще на моей талии, грудь все еще поднимается и опускается слишком быстро. — Скажи мне остановиться. Скажи, что это не для меня. Ты не для меня, — его слова звучат подавленно, как будто он едва может их вымолвить.

Я могу сказать ему. Я могу сформировать слова. Я пытаюсь, мой рот формирует звуки. Но потом… я не могу. Ничего не выходит. Огонь в моей крови, бьющийся в венах… Я только хочу, чтобы его рот снова был на моем. Я просто хочу раствориться в этом.

И он дает мне то, что я хочу, с новой силой, небрежным поцелуем, который заканчивается легким прикусом нижней губы, заставляя мои пальцы ног подрагивать.

Мои руки возились с пуговицами его рубашки, и он помог мне в этом. Я стряхиваю ее и позволяю ей упасть на пол. Он сильнее прижимает меня к стене, ведя меня за талию. Затем он приседает и поднимает меня, и я обхватываю ногами его торс, чувствуя то, что он чувствует ко мне.

— Бруклин, — задыхаюсь я, пытаясь поставить между нами хоть какую-то стену. Хоть немного здравомыслия.

Он смеется, прижимаясь к моей шее.

— Она сейчас стоит на коленях перед другим, Сид. Мы не берем на себя обязательства.

И все же, я не должна этого делать.

Есть так много причин, по которым я не должна этого делать.

Но вдруг я не могу назвать ни одной. Я выгибаю шею и прижимаюсь к нему всем телом. Его руки сжимают заднюю поверхность моих бедер, а его рот скользит по моей груди, по вершинам грудей. Он внезапно останавливается, и я смотрю вниз, желая подтолкнуть его дальше. Чтобы он продолжал, чтобы я не могла думать. Не могу остановить это. Не могу чувствовать ничего, кроме нас.

Не могу представить, как это может разбить сердце Люцифера.

Мне все равно.

Мне все равно.

— Детка, — шепчет он, — это твой последний шанс остановить меня. Скажи мне сейчас. Заставь меня отпустить тебя.

Я провожу пальцами по его волосам, и его глаза закрываются.

Я наклоняюсь и целую его шею, прямо под ухом. Я чувствую, как он дрожит, прижимаясь ко мне.

— Нет, — говорю я. — Нет. Не отпускай меня.

Он снова стонет и наклоняет голову, готовый продолжить начатое.

Но тут сзади него происходит движение.

Мы оба замираем, мои руки все еще в его волосах, его — на моих бедрах.

Мы слышим музыку из клуба, громче, чем раньше — Fall for Your Type, Jamie Foxx и Drake — затем дверь закрывается за тем, кто только что переступил порог этой комнаты.

Медленно Джеремайя скользит по моему телу, ставя меня на ноги. Он поворачивается, наклоняясь и пытаясь закрыть меня своей спиной.

Я вглядываюсь в темноту вокруг него. И мое сердце почти останавливается, когда я вижу Люцифера, сигарета во рту, руки сложены, он прислонился к двери, одет в черную толстовку на молнии, темные джинсы, бандана скелета на шее.

Он затягивается зажженной сигаретой, кончик светится оранжевым в темноте.

Лениво поднимает руку, зажимает сигарету между пальцами, выдыхает облако дыма в комнату. Затем он кивает в нашу сторону, я все еще наполовину прячусь за Джеремаей.

— Инцест, — говорит он плавно. — Сам не очень люблю это, но… своеобразно, — он подмигивает, один полуночный голубой глаз на секунду мерцает.

Эти слова, такие спокойные, заставляют мое сердце, черт возьми, летать в груди.

Не так он отреагировал, когда подумал, что я переспала с Джеремайей. Что изменилось за неделю нашей разлуки? Он под кайфом? Пьян? Не все ли равно?

По какой-то причине это пугает меня больше. Его спокойная манера поведения.

Спина Джеремайи напряглась, и я вижу, как его руки сжались в кулаки.

— Убирайся отсюда.

Люцифер делает еще одну затяжку сигаретой, выдыхает дым через нос, его взгляд устремлен на Джеремайю. Он качает головой.

— Нет.

Я делаю шаг рядом с Джеремаей, который протягивает руку, не давая мне пройти дальше. Потому что он всегда присматривал за мной. И он не собирается останавливаться сейчас. Я остаюсь за его рукой и смотрю на Люцифера.