Молить о Шрамах (ЛП)

Его хватка на моем подбородке ослабевает, но его рука вокруг меня крепнет.

— Возможно, — признает он, слова мягкие. — Но не так. Никогда. И даже если я это сделаю… — он делает вдох. — Даже если так, я никогда не оставлю тебя. Мы можем трахать друг друга снова и снова, но я не уйду. И ты не убежишь. По крайней мере, — ухмыляется он, — не очень далеко.

Я ничего не говорю. Что тут говорить? Я больше не хочу бежать. Мне нравится, как Люцифер спит, обхватив меня руками, как будто он не может насытиться мной, даже когда отдыхает. Мне нравится, что он ест хлопья по утрам, смотрит мультики и делает мне массаж спины, пока я сижу у него на коленях.

Мне нравится, что отец Эзры согласился сжечь Санктум и основать новую церковь для культа 6 чтобы собираться в ней. Мне нравится, что Люцифер пока не заставляет меня изучать их ритуалы. Он держит охрану вокруг нашего дома, когда уходит на работу, и когда он возвращается домой с новой порцией крови на руках, он не рассказывает мне подробности, пока я сама не захочу узнать.

Мне нравится, что мы бегаем вместе каждое утро. Мне нравится, что он не давит на меня по поводу Мейхема. Моего настоящего брата.

Мне нравится, что в следующие выходные мы едем в Либер, только он и я, для тишины и покоя.

Мне нравится, что он спросил, хочу ли я встретиться с Финном, но пока не придал этому значения.

Мне нравится… он. Так сильно.

Его рука перемещается с моего подбородка на шею.

— Что ты имела в виду? — спрашивает он снова. — О слишком большой работе?

Мне не очень нравится, что он никогда ничего не может оставить, когда дело касается меня, но… в глубине души мне это тоже нравится.

Каждый мускул в моем теле напряжен, и я знаю, что он чувствует это, потому что он начинает нежно массировать мою шею. Нежность, на которую я никогда не думала, что он способен. Нежность, которую он демонстрировал снова и снова в течение последних двух недель. Он весь в твердых углах и неровных краях, но для меня… он может быть всем, что мне нужно. Он и был им.

— Ты можешь сказать мне это вслух, Сид. Посмотри монстрам в лицо. Я позабочусь о них всех. Я самый страшный, — он улыбается. — Мне просто нужно, чтобы ты назвала их, хорошо?

Я закрываю глаза. Качаю головой. Но он продолжает массировать мою шею, и, наконец, я просто говорю.

— Первый… он не мог меня трахнуть. Это было… я была… Я была просто гребаным ребенком, — я плотнее зажмуриваю глаза, а он продолжает держать свою руку на мне, обнимая меня. — Он не мог… — мои глаза открываются, и я вырываюсь из его хватки, отступая назад. Медленно, он подходит ближе, возвышаясь надо мной.

Я вздыхаю, качая головой, затем мой взгляд устремляется на Люцифера. На его блестящие голубые глаза, бледную кожу, темные ресницы, которые чуть ли не веером падают на щеки, когда он закрывает глаза.

— Ты действительно хочешь, чтобы я сказала это? Чтобы я произнесла это для тебя, Люцифер? — я вцепился ему в лицо. Толкнул его. — Ты настолько болен на голову? — мой голос ломается при этих словах, и он хватает меня за запястья, притягивая к себе.

Я не могу остановить рыдания, которые вырываются из моего горла, и он обхватывает меня руками, шепча мне на ухо.

— Я болен, — тихо признается он, и я не могу перестать плакать. — Я болен, но и ты тоже. Вот почему ты для меня. И я для тебя. И если кто-то снова попытается причинить тебе боль, он не пройдет мимо меня.

Я втягиваю воздух, пытаясь остановить слезы, но не могу.

— Не будь такой, хорошо, Лилит? Только не со мной.

Я не понимаю, что он имеет в виду. Я качаю головой, не в силах говорить, произнести хоть одно гребаное слово, слезы падают быстрее, горячие и мокрые, по моему лицу, прижатому к его груди.

— Не пытайся притворяться, что ты в порядке, когда это не так, — говорит он, его слова вырываются из его груди, вибрируя во мне. — Не пытайся быть такой храброй все время, хорошо, детка? Тебе не нужно быть такой. У нас есть… — он останавливается на секунду, а когда начинает снова, его голос хриплый, почти задыхающийся, столько эмоций, что он едва может вымолвить слова. — Мы облажались, ясно? Мы облажались, и ты этого не заслужила. Ты не заслужил ничего из этого. И мне так жаль, что я не смог тебе помочь. Мне так жаль, что ты была здесь, так близко ко мне, а я понятия не имел… Мне так чертовски жаль. Но ты можешь рассыпаться вместе со мной, Лилит. Хорошо? Ты можешь развалиться на части, и я соберу тебя обратно, снова и снова, снова и снова, шрамы и все остальное, — он отстраняется от меня, кружит меня, притягивает обратно к своей груди, его руки обхватывают меня спереди. — Мы разберемся со всем этим, хорошо? Во всем. Когда твои воспоминания нахлынут, расскажи мне. Поговори со мной. А что касается прочего дерьма, ты можешь встретиться с Финном, если хочешь, или если не хочешь, тоже ничего страшного. И мы, знаешь ли, сходим в кино, на гребаное свидание и будем делать хорошие, нормальные вещи. А потом я отведу тебя домой и выкушу из тебя все дерьмо, выпью твою кровь и трахну тебя так сильно, что ты едва сможешь стоять, и это то, чего я хочу от своей жизни.