Молитесь за меня (СИ)

- Перед тобой грех, Петрович. Это я тогда на тебя бумагу написала... что ты зерно колхозное... на сторону продавал... Обиделась я тогда... ты мешок муки мне не..., - и вдруг женщина запричитала, опустившись на колени: - Отпусти грех, Иван Иванович, Богом прошу!

Дед ничего не ответил. Он поднялся и медленно пошJл к дому. Никого и ничего не видящий прошJл мимо нас, бормоча что-то про себя. Никто из домашних не осмелился приставать к нему с расспросами. А ночью я вновь услышал его бормотание:

- За мешок муки оказывается... Она меня за мешок муки... пятнадцать лет. А МатрJна Петровна ещJ долго стояла на коленях, не обращая внимания на оборачивающихся редких прохожих, а затем медленно побрела к своему дому... ... Лет пятнадцать спустя, в одном маленьком городке я встретил Александра. Встреча была тJплой. О многом поговорили, о многом вспомнили.

- А деда моего помнишь?

- Как же! Жив Иван Иванович?

- ЕщJ лет десять назад похоронили.

- Да... жаль.

- А ту женщину помнишь? Что прощения у него просила?

- Конечно, помню.

- Представляешь, она ведь каждый вечер к нашему дому приходила. Как на работу. Приходила и становилась на колени. И так целый год, пока не умерла.

- А он?

- Если находился на улице, возвращался домой, а если...

- Нет, я о другом. Он - простил?

Александр отпил пива из кружки, затем медленно поставил еJ на стол. Будто боялся ответить, а потому медлил.

- Нет, не смог. И даже ни одного слова ей не сказал. А когда узнал о еJ смерти, заплакал...

Мы замолчали. Каждый из нас вновь вспомнил тот далJкий июньский вечер. И ещJ красивого старика с густой копной волос, сидящего на скамейке.

- Здравствуй, Иван Иванович.

- И, ты, Петровна, здравствуй.

2. Скупой.

Эта пивная в народе звалась чайной. Может быть, в ней можно было и на самом деле заказать чаю, только я не припомню такого случая. А провJл я в чайной, признаться, немало времени.

Среди посетителей чайной можно было видеть много колоритных лиц, но мне чаще всего вспоминается один старик. Высокий, худой, с вечной своей холщовой сумкой. Самое удивительное: в пивную он приходил каждый день, а пива не пил, даже когда его угощали. Обычно старик становился спиной к окну и ждал, когда освободится какой-нибудь столик. Затем подходил и подбирал оставленное, либо забытое: копейки, пирожки. Не брезговал он и недоеденными котлетами, просто кусками хлеба. Никто не знал имени старика. Одни, считая его нищим, давали ему деньги, другие, думая, что дед откармливает поросJнка, кричали: " Папаша, иди хлеба возьми "!

Однажды местный завсегдатай, дядя ЛJша, предложил старику: " Слушай, отец, я тебе рубль дам, хочешь? Только угостись моим пивом. Сколько вижу тебя, ты не пил ни разу. Ну что, уважишь"? Глаза старика сверкнули. Было видно, что внутри его шла борьба...

Я никогда не видел, чтобы человек с таким отвращением пил пиво. Пил долго, явно насилуя себя. Дядя ЛJша призывно махал рукой окружающим, мол, смотрите на потеху. Но потехи не получилось. Дело, наверное, было в том, что от деда исходила какая-то мрачная сила. Он просто не мог выглядеть смешным. Допив кружку пива до конца, дед вытер губы, протянул руку к дяде ЛJше: " Давай деньги ". Я впервые слышал его голос. Хриплый и одновременно высокий. Взяв помятую бумажку, медленно сунул заработанное в сумку и вышел. А когда на следующий день старик пришJл в чайную, дядя ЛJша упорно прятал от него глаза. Но однажды он не пришJл. Когда дед не появился в чайной неделю, кто-то заметил: " Помер, наверное, старик ". " Наверное, помер. Отмучился " - ответили ему - и о старике больше не вспоминали. Никогда. Будто и не жил он на свете. Однажды в пивную зашJл мой знакомый милиционер. Поговорив о том, о сJм, мы заговорили о его работе:

- Какая работа у участкового? Собачья. Вот вчера один старик помер. Три дня мJртвый у себя дома пролежал, пока пахнуть не начал, тут соседи и позвонили. Вот я заместо санитара и гробовщика одновременно там вкалывал. На секунду он замолчал. А потом вдруг оживился:

- Но, знаешь, и в нашей работе забавные моменты бывают. Того старика, ну, того, что помер, ты ведь знаешь: он копейки здесь собирал. Так вот. Комната, скажу я тебе: кровать, стол, стул, да шкаф пустой. Всего имущества - чайник, матрац, да подушка. Так вот. ПонJс я этот матрац выбрасывать и чувствую, что-то под руками шуршит, будто внутри бумага. Любопытство, признаюсь, разобрало. Взяли с ребятами нож, а там - деньги. Пересчитали - семь тысяч!

- Сколько?! - не поверил я (в те времена, о которых идJт речь, на эту сумму можно было приобрести автомобиль).