Молитва нейрохирурга

— Я должна обнять вас, — сказала она.

И обняла меня.

Я был удивлен: эта женщина казалась такой самоуверенной и независимой, так сильно противилась вере… Когда мы шли к посту медсестер, Бетти взяла меня за руку и прижалась, будто я вел ее на студенческий бал. У стойки администратора я дал ей визитку.

— Если вдруг что, звоните, — сказал я. — И всего вам доброго.

Но Бетти не уходила — просто стояла вместе со мной и медсестрами и наслаждалась чем-то давно забытым. Она снова любила себя и принимала. Потом она попрощалась и ушла. Я не ожидал увидеть ее снова.

Но она появилась полгода спустя. Я видел имя в расписании, но узнал ее лишь при встрече и вспомнил наш разговор.

— Как вы, Бетти? — спросил я, пожимая ей руку.

— Отлично! — она сияла. — Пришла посмотреть мою аневризму.

Думаю, мы оба знали, что аневризма ей ничем не грозила, но я все же сравнил новые снимки со старыми. Мало ли. Да, все осталось как прежде. Никакого вмешательства не требовалось.

— Ее можно вылечить, но риск выше пользы. Я уже вроде и говорил, — сказал я.

— Да, помню, — кивнула Бетти. — Я не поэтому. Когда я звонила, чтобы записаться на прием, мне сказали, что вы в поездке, помогаете бедным. У меня друзья много чего делают для городской бедноты. Я не такая хорошая, как они, и большую часть времени играю в бридж. Я такая эгоистка! Но я подумала: может, мне следует иногда им помогать. У меня есть время, могу что-нибудь полезное сделать.

— Вижу, идея вам нравится, — улыбнулся я.

— Да, так и поступлю, — уверила она. — Просто хотела сказать вам, что открываю для себя новые пути.

Я посмотрел ей в глаза. Бетти не шутила: эти слова очень много для нее значили.

— Во всем вас поддерживаю, — сказал я. — И очень рад, что вы хотите помочь бедным. Это верная дорога.

Говорить людям об их достоинствах, об их душевной красоте, доброте, любви — о, в атом скрыта великая сила!

Бетти лучезарно улыбнулась, встала, и я проводил ее до поста медсестер. Там она обняла меня и вышла из клиники.

Врачу легко думать только о проблемах и болезнях. Собственно, потому люди к нам и приходят. И все же исцелить можно не только лекарствами, но и словом. Когда я рассказал Бетти о том, что я в ней видел, то помог ей найти в жизни иной смысл, больший, чем картежная игра. Говорить людям об их достоинствах, об их душевной красоте, доброте, любви — о, в этом скрыта великая сила. Бетти показала мне, что такие аффирмации — возможно, самый прекрасный путь, по которому Бог ведет нас навстречу нашей судьбе. В конце концов, нас ведь влекут именно Его доброта и милость!

В милости своей Он привлек и меня, даровал мне особые знания и позволил исцелять тела, — а иногда я помогаю людям обрести душевный покой, что кажется мне еще более невероятным. И это вовсе не повод для гордости. Это великая честь.

И я смиренно благодарен Ему за каждую новую встречу.

Эпилог

Анет, малышка, год назад едва пережившая операцию по блокировке огромной фистулы, снова была на операционном столе, — и снова при смерти. А я мог только наблюдать за тем, как резко ее покидает жизнь. Доктор Томпсон, мой ассистент, смотрел на меня в беспомощном непонимании — что случилось? Я отвечал ему тем же. Операция шла успешно, так почему ее тело начало отказывать? Что я теперь скажу ее родителям — после всего, через что мы прошли? Как буду говорить, что их долгое путешествие закончилось вот так — смертью девочки на столе у хирурга? Как смогу посмотреть им в глаза?

Я смотрел на монитор, где уменьшались числа, и мог думать только о том, как провести сердечно-легочную реанимацию, когда ее сердце перестанет биться. Может, удастся поддержать кровоток? Да хоть бы успеть понять, что не так!

* * *

Со времени прошлой операции Анет стало намного лучше. Она научилась гулять на ходунках и даже сама сделала двадцать шагов, а разговаривала намного лучше, чем мы ожидали.

Но ее фистула… таких огромных хищниц я не встречал почти никогда. За год она перешла и выше, и ниже моей «заплаты». Артерии сплелись с венами, обойдя заклеенный участок. Вот такого я точно не видел. Мы словно играли в шахматы: на каждый мой ход она отвечала своим.

Блокировать дуральные фистулы у детей особенно сложно. Детские тела полны гормонов роста, и опухоли растут не по дням, а по часам, все время захватывая ближайшие артерии. У Анет она разбухла непомерно, и девочке требовалась новая операция. Но теперь я не мог добраться до опухоли через поврежденный сосуд, ведь в прошлый раз я залил его клеем, и пришлось идти через череп.

Мой план был таким: закрыть всю сеть вен в этой части мозга в два этапа. Первый — блокировать яремную вену в области шеи и полностью лишить фистулу оттока. Второй — открытая хирургия: раскрыть проблемную вену, клипировать пораженные сосуды и проклеить всю область вплоть до яремной вены. Ее слияние с пораженными артериями я мог предотвратить только одним способом: закрыв отток и пустив кровь по другому руслу. Проводить такую операцию на ребенке было настолько сложно, что мне потребовался ассистент — доктор Томпсон, специализированный нейрохирург.