Молитва об Оуэне Мини

«Я ЗНАЮ ТАК МНОГО, — писал он. — НО Я НЕ ЗНАЮ ВСЕГО. ВСЕ ЗНАЕТ ТОЛЬКО БОГ. У МЕНЯ НЕ ОСТАЛОСЬ ВРЕМЕНИ, ЧТОБЫ ПОПАСТЬ ВО ВЬЕТНАМ. Я ДУМАЛ, Я ТОЧНО ЗНАЮ, ЧТО ПОЕДУ ТУДА Я ДУМАЛ, Я ЗНАЮ ЕЩЕ И ДАТУ ТОЖЕ. НО ЕСЛИ Я ПРАВ НАСЧЕТ ДАТЫ, ЗНАЧИТ, Я ОШИБАЮСЬ НАСЧЕТ ВЬЕТНАМА. А ЕСЛИ Я ПРАВ НАСЧЕТ ВЬЕТНАМА, ЗНАЧИТ, ОШИБСЯ НАСЧЕТ ДАТЫ. ВОЗМОЖНО, ЭТО И ВПРАВДУ «ТОЛЬКО СОН» — НО ОН КАЖЕТСЯ ТАКИМ РЕАЛЬНЫМ! САМОЙ РЕАЛЬНОЙ КАЗАЛАСЬ ДАТА, НО ТЕПЕРЬ Я УЖЕ НЕ ЗНАЮ — Я ТЕПЕРЬ НЕ УВЕРЕН НИ В ЧЕМ.

Я НЕ БОЮСЬ, НО ОЧЕНЬ ВОЛНУЮСЬ. ПОНАЧАЛУ Я НЕ ХОТЕЛ ЗНАТЬ — ТЕПЕРЬ Я НЕ ХОЧУ НЕ ЗНАТЬ. ГОСПОДЬ ИСПЫТЫВАЕТ МЕНЯ», — писал Оуэн Мини.

Там было много чего еще; он растерялся. Он отрезал мне палец, чтобы не дать мне попасть во Вьетнам; он попытался физически устранить меня из своего сна. Но хотя он и не дал мне попасть на войну, было очевидно — судя по записям в дневнике, — что в его сне я остался. Он мог не дать мне попасть во Вьетнам, он мог отрезать мне палец, но удалить меня из своего сна так и не смог, и это его беспокоило. Если ему предстоит умереть, он знал, что я буду рядом, но не знал зачем. Но если он отрезал мне палец, чтобы спасти мне жизнь, то это как-то не вяжется с тем, что он пригласил меня в Аризону. Бог обещал ему, что со мной не случится ничего плохого; Оуэн Мини всячески придерживался этого убеждения.

«МОЖЕТ, ЭТО И ВПРАВДУ «ВСЕГО ТОЛЬКО СОН»! — повторил он. — МОЖЕТ, ДАТА — ЭТО ВСЕГО-НАВСЕГО ПЛОД МОЕГО ВООБРАЖЕНИЯ! НО ОНА БЫЛА ВЫСЕЧЕНА НА КАМНЕ — ОНА ТЕПЕРЬ В САМОМ ДЕЛЕ ВЫСЕЧЕНА НА КАМНЕ!» — добавил он, имея в виду, конечно, что он сам уже высек дату своей смерти на собственном надгробии. Но теперь он растерялся; теперь он уже не чувствовал такой уверенности.

«ОТКУДА ВЬЕТНАМСКИЕ ДЕТИ МОГЛИ ВЗЯТЬСЯ В АРИЗОНЕ? — спрашивал Оуэн сам себя; он даже Богу задал вопрос: — ГОСПОДИ, ЕСЛИ Я НЕ СПАСУ ВСЕХ ЭТИХ ДЕТЕЙ, КАК ТЫ МОГ ЗАСТАВИТЬ МЕНЯ ПРОЙТИ ЧЕРЕЗ ТАКОЕ? — Позже он добавил: — Я ДОЛЖЕН ДОВЕРИТЬСЯ ГОСПОДУ».

И буквально перед тем, как его самолет приземлился в Фениксе, он записал свое торопливое наблюдение с воздуха: «ВОТ И ОПЯТЬ — Я ВЫШЕ ВСЕГО, ЧТО ВОКРУГ ПАЛЬМЫ ТУТ ОЧЕНЬ СТРОЙНЫЕ И ВЫСОКИЕ, И Я СЕЙЧАС ВЫСОКО НАД ПАЛЬМАМИ. НЕБО И ПАЛЬМЫ ТУТ ОЧЕНЬ КРАСИВЫЕ».

С самолета он сошел первым; его военная форма резко и решительно бросала вызов жаре, черная нарукавная повязка ясно говорила всем о его миссии. В одной руке он держал зеленый вещмешок, в другой — треугольную картонную коробку. Он сразу подошел к багажному отсеку самолета. Хотя я и не слышал его голоса, можно было понять, что он дает распоряжения рабочим и водителю автопогрузчика, — не сомневаюсь, он объяснял им, что надо все время держать голову трупа выше уровня ног, чтобы из щелей ничего не потекло. Когда тело в фанерном ящике выгружали из самолета, Оуэн застыл на месте, отдавая честь. Потом водитель автопогрузчика закрепил ящик на вильчатом захвате, и Оуэн запрыгнул на один из зубьев вилки — так он и проехал это короткое расстояние через взлетную полосу к поджидающему гроб катафалку, похожий на деревянную фигуру, какими в старину украшали носы кораблей.

Я пересек асфальтовую площадку и подошел поближе к родственникам погибшего; те не шевелились и лишь взглядами сопровождали Оуэна и ящик с телом. Они стояли словно парализованные своим гневом, но майор решительно шагнул навстречу Оуэну и приветствовал его. Шофер откинул заднюю дверцу длинного серебристого катафалка, а представитель похоронного бюро тут же сделал елейную мину профессионального посланника смерти.

Оуэн легко спрыгнул с автопогрузчика, сбросил на асфальт вещмешок и с треском распечатал треугольную картонную коробку. С помощью майора Оуэн развернул флаг, на сильном ветру управиться с ним было нелегко. Внезапно включились дополнительные посадочные огни на взлетной полосе, и флаг, надувшись и затрепетав на ветру, ярко вспыхнул на фоне темного неба. После нескольких неловких попыток Оуэн с майором в конце концов накрыли флагом ящик. Как только тело задвинули в катафалк, флаг на крышке тут же успокоился, и вся семья, словно большое неуклюжее животное, приблизилась к катафалку и Оуэну Мини.