Молитвенные зовы утра и вечера

Это можно назвать вполне тривиальным жизненным феноменом, когда принципиально творческий аспект молитвы – проявление личной энергии при ее совершении – абсолютно искажает первоначальный смысл самого действия. И феномен этот касается не только молитвенного делания. Такое же искажение заметно, например, и при необходимости внимать чтению Священного Писания в церкви, и даже при домашнем чтении Евангелия, которое совершается по вполне сознательно принятой «благочестивой» установке (правда, имеющей несколько «солдатский» характер), – когда такая «процедура» осуществляется безо всякого внутреннего результата. И чем чаще и постоянней совершаются подобные «процедуры», тем заметнее становится их незначительная результативность и даже бессмысленность. К сожалению, хотя некоторый их результат и можно отметить, это результат двусмысленный и, в силу своей двусмысленности, – фальшивый. Ибо с одной стороны, будто бы совершается действие, имеющее позитивный духовный смысл (молитва, приникновение к слову Божию и проч.), а с другой стороны, этот духовный смысл совершенно перекрывается псевдодуховным содержанием – самыми пустыми мыслями. Причем чаще всего это очевидно самому молящемуся.

Иной раз откровенная пустота этих мыслей демонстрируется тем, что их даже и мыслями-то невозможно назвать – а в лучшем случае только помыслами, совершенно не связанными с работой ума, или лишь ощущениями, имеющими психологическую подоплеку, на которых мысль не успевает не только сосредоточиться, но даже и остановиться на мгновение, настолько они смутны и неуловимы; даже и различить эти ощущения практически невозможно в их безмысленном (бессмысленном) потоке, который по причине безмысленности даже и потоком сознания назвать нельзя, а разве что потоком неконструктивной бессознательности.

Но вполне нетрудно опознать и определить то, чем для личности – увы! – перекрываются духовные смыслы, которые должны были бы открываться в евангельских и молитвенных текстах, предстоящих перед взором или слухом молящегося человека, если бы только молитва его была истинной. Смыслы должны открываться – ибо они объективно в этих текстах открыты. Объективно открыты, а субъективно, для молящегося, оказываются закрытыми. Прискорбно, когда объективно открытая истина оказывается для человека мертвенно-закрытой!

Причина этой мертвенной закрытости не является для нас совершенной тайной. Даже когда речь идет о бесцеремонно торжествующей суете безмысленного кружения помыслов, причина эта в определенной степени объяснима: пока в личности не одержан окончательный христоносный триумф Духа над ветходержательным грехом, психологически обусловленная бессодержательность человеческих усилий оказывается – увы! – победоносной. То есть говорить не приходится даже о зачатке того духоносного сердечного напряжения, которое в итоге должно было бы привести к победному шествию христианского харизматического сознания. Больше того, у современных христиан часто не обретается даже соответствующих более-менее вразумительных установок.

Но речь идет не только о той бессмыслице псевдомолитвенной жизни, которую святитель Игнатий (Брянчанинов) называл «парительной» молитвой (когда увлекаемый помыслами ум как бы «парит» в воздухе). К сожалению, те христиане, кто не ведет напряженной духовной жизни, никуда не могут деться от предметно живущих в их сердцах «ценностей», перекрывающих путь к Богу, к небу. Божественная литургия не устает напоминать нам, христианским молитвенникам, об этих «ценностях», и не только напоминать – во время литургии постоянно возносится молитва об освобождении, избавлении от этих «житейских попечений»: «о избавитися нам от всякия скорби, гнева и нужды» просит Бога Святая Церковь на мирной ектенье. Состояния, выражаемые именно этими тремя словами – «скорбь», «гнев» и «нужда», – как это ни печально, пронизывают всю нашу жизнь и с глубокой и гулкой всеобъемлющей экзистенциальной пустотой наполняют все сердечные переживания, связанные как с нашими внутренними и внешними ценностными смыслами, так и с личными взаимоотношениями.

Прежде всего речь идет о тех негативных переживаниях, которые объемлются словом «скорби». Это род переживаний, имеющих самую разнообразную – как наименее отчетливую, так и самую острую – психологическую насыщенность и доходящих порой до психической патологии (как, например, депрессия, невроз, фрустрация[1]).