Молитвенные зовы утра и вечера

Автору мнится, что едва ли было бы целесообразным богословски скрупулезно рассматривать здесь все подробности текстов утреннего и вечернего молитвенных правил. За небольшими исключениями, в них почти всё и почти всем понятно; но увы, многим это «почти всё» представляется довольно устаревшим и несколько скучноватым. «Это всё не мои слова», – скажет (или лениво подумает) об этих молитвах иной читатель. Ведь он помнит их почти наизусть, но вот, правда, толку от этого никакого – остается в сердце пустая и бесплодная мертвечина. Наверное, правильным был бы такой подход, при котором среди множества слов, произнесенных языком, хотя бы некоторое их количество (например, поначалу всего пять) остро входили в живую ткань сердечного ума (или умственного сердца).

Вступительные молитвы

Кажется, и не должно быть нужды специально заострять ваше внимание на тех молитвах, которые всегда – и дома и в церкви – предшествуют всякому молитвенному правилу. Необходимость сердечно всматриваться почти в каждое слово каждой молитвы вполне очевидна. И утром, и вечером, и в любое время дня, когда совершается, во всей своей полноте, какое-либо молитвенное правило в Духе Божественном, оно должно начинаться с прославления Бога: «Слава Тебе, Господи, слава Тебе!» Ибо если творению предстоит Творец и переживание Творца для него, в его сердце, мертво с самого начала, то едва ли эта мертвенность сумеет ожить в дальнейшем сердечно-умственном переживании славы Божества. Если общепринятое прославление не переживается молящимися личностно в напряженном осознании величия Божия и радостном поклонении Ему, то, скорее всего, и дальнейшее воспроизведение молитвословий будет осуществляться без должного внимания ко всему, что произносится. Таким образом, прежде всего необходимо настроить себя в духе прославления Божества. Иначе – беда. И только через покаяние можно будет возвратить себя в верное переживание прославления (каясь в том, что не умеешь и не хочешь славить Бога: «Прости, Боже!», «Слава Богу!»).

В обычном (то есть осуществляемом по преданию) духовном строе жизни только в таком случае и может совершаться молитва Духу Святому – как Царю.

Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша.

«Царь Небесный» – этими словами именуется не только, как известно, Третья Ипостась Божества – Дух Святой, но и Первая Ипостась – Отец в Царстве Божием, и Вторая Ипостась – Сын Божий, Иисус Христос. Сие видно из Священного Писания: об Отце сказано – Господь сил, Той есть Царь славы (Пс. 23:10), о Сыне – Ты Царь Израилев (Ин. 1:49) – и из содержания многих общепризнанных христианских молитв, обращенных отдельно к Каждой из Ипостасей; об этом же свидетельствует христианское богословие в целом. То же обращение прилагается ко всей полноте Божества. Таким образом, обращение к Духу Святому – «Царю Небесный» – не умаляет, но и не увеличивает значения и величия Бога. Пусть каждый молящийся, начинающий молитву с этих слов, торжественно и радостно осознает то, что он обращается к Третьей Ипостаси Божества, во Святой Троице поклоняемого, – а также все то, что из этого следует. Здесь можно к тому же отметить, что само слово «царь» в современной социально-политической действительности, выстроенной не по монархическому принципу и потому не обнаруживающей конкретных аналогов, могло бы вызвать у читателя недопонимание и поэтому неприятие. Но, слава Богу, в современной языковой исторической памяти это понятие пока еще сохраняется как образ высшей государственной власти. И даже, пожалуй, хорошо, что теперь слово «царь» в основном применяется для выражения высшей религиозной реальности.