Молк

— Да, очень, — кивнул мальчик: он крайне редко и неохотно признавался в страхе. Случай с Мишей был исключением.

«Но то элеватор с охраной, а тут всего лишь…»

Дима осознал всю глубину своего падения: испугаться простой тарзанки, с которой до него ныряли, наверное, уже сотни детей.

«Толик считал меня смелым, а я…»

Слезы потекли из глаз. Худые загорелые плечи мальчика затряслись.

— Чего ты, Дим? — Анатолий привычным ловким движением подхватил Диму на руки. — Ну, страшно и страшно. Что тут такого? Мне тоже многое поначалу казалось страшным. Страх — естественный ответ организма на что-то еще не испытанное. Потом испытаешь и перестанешь бояться.

— Перестану? — с надеждой спросил Дима, вытирая глаза.

— Вне всяких сомнений, — улыбнулся мужчина. — Я верю, что ты смелый. А хочешь сам в это поверить?

— Хочу!

— Отлично. Завтра на празднике встретимся, я тебе там все объясню. — Взгляд Анатолия стал каким-то цепким. — И проведем небольшой эксперимент.

— Хорошо. — Диме очень захотелось проверить себя.

«Чтобы Толик увидел, что я смелый… И чтоб я сам это увидел».

— Хотя я и без экспериментов вижу, — продолжал Анатолий. — Что ты очень смелый и хороший мальчик.

Дима смутился:

— Я плохой…

— Ты про ту драку с Мишей? — Анатолий помог Диме встать на тарзанку.

Дима удобнее поставил ноги, крепко обхватив ладонями веревку.

Страх исчез. Теперь все внимание Димы было поглощено болезненным воспоминаниям. Анатолий подтолкнул доску.

— Толик. — Дима облизал губы. — А вы не будете меня ругать?

— А есть за что? — Анатолий вдруг повис на доске, как на турнике, и с силой оттолкнулся ногами от края берега. Тарзанка взлетела, Дима закричал.

— Ну, так что стряслось?! — смеясь, прокричал свой вопрос Анатолий.

Дима испугался, что мужчина ударится о землю, но он ловко поднял ноги. Тарзанка пролетела почти до ствола дерева, теперь Анатолий оттолкнулся ногами от него.

«Толик такой сильный! А я?.. Я тоже буду сильным!»

Дима с восторгом посмотрел вниз — Анатолий улыбнулся ему и отпустил доску. Все произошло очень быстро, но Дима успел испугаться за друга: мужчина упал в воду спиной, подняв фонтан брызг.

«Толик не захлебнется?! И не ударится?»

Веревка достигла апогея и теперь несла Диму вниз.

— Прыгай ко мне! — услышал мальчик веселый голос Анатолия. — А то она сейчас перестанет раскачиваться!

Тарзанка долетела по инерции почти до дерева и метнулась обратно. Дима глубоко вдохнул сухой, наполненный ароматом трав воздух. И разжал ладони.

Полет показался мальчику долгим. Но это не было страшное падение в темноту из его видения. Это был именно полет. Над ним сияло уходящее на запад солнце, плыли начинавшие розоветь облака. Разгоряченное тело погрузилось в прохладную воду. Дима успел зажать нос ладонью, уходя к самому дну. Ногам стало холодно. Но Дима теперь не испытывал страха, поэтому, оттолкнувшись от песка ногами, без труда вынырнул на поверхность.

— Понравилось? — Анатолий подплыл к мальчику.

— Понравилось! — Дима повис на плечах мужчины, тот не был против.

— Ну, так что за история про «плохого» Диму? — прищурил серо-голубые глаза Анатолий.

— Толик… — Дима подумал, что разговор, наверное, будет похож на тот, так смущавший его церковный обряд. Но ему хотелось поделиться с другом переживаниями. — Я недавно поругался со своим папой. И я его не люблю, вот. Нет, не «не люблю». Я его ненавижу. Мой папа… — Мальчик замялся. — … долбаный урод.

Дима сжал губы: мама не разрешала ему ругаться. Тем более на взрослых. Тем более на родного отца. Даже после того отвратительного разговора на его день рождения мама отругала Диму «за истерику». Мальчик видел, что женщина и сама расстроена и разозлена случившимся, но все же ему досталось.

«Мама говорит, что ругать папу все равно нельзя. Что это — страшный грех».

Дима решил, что Анатолий сейчас тоже осудит его за брань.

— И чем же он заслужил звание «долбаного урода»?

Тон Анатолия показался Диме спокойным. Кажется, мужчину слова мальчика совсем не смутили. Даже заинтересовали.

— Он… он… — Воспоминания о разговоре всплыли в сознании со всей яркостью. Дима разрыдался. Он плакал, стыдился своих слез. «Опять как маленький нюни распустил! Толик решит, что я — слабак и истеричка!» И от этого стыда рыдал еще сильнее.

— Он тебя бил? — Анатолий, кажется, был изумлен и озадачен такой реакцией ребенка.

В ответ мальчик замотал головой и закрыл лицо руками. Его хрупкое тело сотрясалось от рыданий.

— Я никому не расскажу. — Мужчина приобнял мальчика одной рукой, второй удерживаясь на плаву — И обещаю не смеяться над тобой.

— Я вам верю. — Дима собрался с силами и будто бы снова прыгнул с тарзанки. — Понимаете, Толик, мои родители развелись. И мама говорит, что это нормально. Что так бывает. Но я вижу, как ей плохо. И мне плохо. И она не разрешала мне общаться с папой. А ему как будто это и не было нужно! Мы так давно не виделись с ним, он даже не звонил мне. А в этом году на мой день рождения мама велела мне самому позвонить папе. Сказала, что он просто забыл поздравить и ему нужно напомнить…

Дима снова разрыдался. Анатолий молчал, очевидно, ожидая продолжения рассказа.