Молния

— Простите, но я и хотел сделать комплимент. Вся беда в том, что вы очень хороши, но ваш талант еще лучше, и это пугает меня еще больше. Разве может такая одаренная личность, как вы, обратить внимание на такое ничтожество, разве только ради смеха?

— Позвольте задать вам один вопрос, Даниель.

— Называйте меня Данни.

— Всего один вопрос, Данни. Какой из вас, к черту, биржевой маклер? У вас что-нибудь получается?

— Я первоклассный специалист, — отозвался он с такой искренней гордостью, что Лора поняла: он говорит правду. — Мои клиенты полностью доверяют мне, а мой собственный портфель ценных бумаг вот уже три года повышается в цене на рынке. А что касается моей работы в качестве биржевого аналитика, маклера и консультанта по инвестициям, то тут я не позволю никакому ветру вывернуть наизнанку мой зонтик.

2

На следующий день после установки зарядов в подвале Института Штефан предпринял последнее, по его расчетам, путешествие через Молниеносный Транзит. Это была нелегальная поездка в десятое января 1988 года, вне утвержденного плана и втайне от коллег.

Когда он прибыл туда, в горах Сан-Бернардино шел слабый снег, но Штефан был по погоде в теплых резиновых сапогах, кожаных перчатках и морском бушлате. Он укрылся в густых зарослях елей, ожидая, когда перестанет вспыхивать ослепительно яркая молния.

При очередной вспышке он посмотрел на наручные часы и встревожился, обнаружив, что сильно запаздывает. В его распоряжении было менее сорока минут, чтобы добраться до Лоры, прежде чем она погибнет. Если он задержится и прибудет слишком поздно, то уже не сможет никогда и ничего изменить.

И хотя последние блестящие молнии продолжали рассекать облачное небо, а оглушительные раскаты грома все еще отдавались многократным эхом среди далеких вершин и хребтов, он вышел из укрытия и поспешил вниз по склону, покрытому глубокими сугробами, где ноги увязали по колено. Снег был покрыт ледяной коркой, пробиваемой с каждым шагом, что замедляло ход, как будто он брел по глубокой воде. Дважды он падал, и снег набился ему в сапоги, а яростный ветер валил с ног, словно разумное существо, которое решило с ним покончить. К тому времени, как он дошел до конца поля и перебрался через снежный вал на обочине асфальтированного шоссе с двухполосным движением, ведущего в одну сторону к Эрроухед, а в другую в Биг-Бэр, его бушлат и брюки покрылись мерзлым снегом, а ноги заледенели. Он потерял целых пять минут.

Недавно прошел снегоочиститель, и шоссе было чистым, если не считать вихрящихся легких снежинок, которые изменчивый ветер крутил над асфальтом то в одну, то в другую сторону. Но чувствовалось, что близится пурга. Снежинки уменьшились в размерах и посыпались гуще. Скоро дорога станет опасной для движения.

Штефан заметил на обочине доску: «Озеро Эрроухед, одна миля» и со страхом обнаружил, что находится от Лоры куда дальше, чем предполагал.

Прищурившись от ветра, он посмотрел на север и разглядел в мрачной мгле теплое сияние электрических фонарей: одноэтажное здание со стоянкой для автомобилей находилось от него справа, примерно в трехстах ярдах. Он двинулся в этом направлении, опустив голову, спасая лицо от порывов ледяного ветра.

Ему нужна была машина. Лоре оставалось жить всего полчаса, и до нее было десять миль.

3

В субботу шестнадцатого июля 1977 года, через пять месяцев после их первого свидания и через полтора месяца после окончания колледжа, Лора вышла замуж за Данни Паккарда. Гражданское бракосочетание состоялось в кабинете местного судьи. Гостей, они же и свидетели, было только двое: отец Данни Сэм Паккард и Тельма Аккерсон.

Сэм был представительным седым мужчиной ростом около шести футов, но в присутствии сына он выглядел низкорослым. Всю короткую церемонию он проплакал, и Данни без конца поворачивался и спрашивал:

— Как ты там, папа? — Сэм кивал головой, сморкался и говорил, чтобы они продолжали, но через секунду снова начинал плакать, и Данни снова о нем беспокоился, а Сэм громогласно, как иерихонская труба, сморкался.

Судья сказал:

— Послушайте, молодой человек, ваш отец плачет от радости, так что не будем задерживаться, меня еще три пары ждут.

Но даже если бы отец жениха не заливался слезами, а жених не был великаном с добрым сердцем младенца, то все равно это была бы незабываемая свадебная церемония из-за присутствия Тельмы. У Тельмы была удивительная прическа, волосы выстрижены клоками, торчавшими в разные стороны, а пряди на лбу покрашены в лиловый цвет. В самый разгар лета, да еще на свадьбу, она надела красные лодочки на высоком каблуке, черные брюки в обтяжку и черную блузку, специально разодранную во многих местах, а вместо пояса подхваченную стальной цепью. Вокруг глаз были густо наложены фиолетовые тени, на губах кроваво-красная помада, в одном ухе серьга, похожая на рыболовный крючок.

После церемонии, когда Данни о чем-то договаривался с отцом, Тельма уединилась с Лорой в уголке вестибюля здания суда и объяснила свой странный вид: