Молния

— Штефан, мой дорогой Штефан, — воскликнул Янушский, — я давно хочу поблагодарить вас за своевременное предложение, которое вы сделали в октябре, чтобы обеспечивать энергоснабжение Ворот с помощью автономного генератора. Ваша дальновидность спасла проект. Если бы городские службы по-прежнему снабжали нас электроэнергией, мы не вылезали бы из аварий и намного отстали бы от программы.

Штефан был в полной растерянности: он вернулся в Институт, ожидая, что его измена раскрыта и что ему грозит арест, а вместо этого его хвалит этот гнусный червяк. Он действительно предложил обеспечивать Ворота энергией с помощью автономного генератора, но не для успешного завершения проекта, а для того, чтобы перебои в городском электроснабжении не мешали его посещениям Лоры.

— В октябре мне и в голову не приходило, что возникнет ситуация, когда мы не сможем больше рассчитывать на городские службы, — продолжал Янушский, печально качая головой. — Дестабилизирован весь общественный порядок жизни. На какие только жертвы не идет наш народ, чтобы добиться торжества национал-социализма!

— Да, это нелегкие времена, — согласился Штефан, подразумевая совсем иное.

— Но мы победим, — с твердой уверенностью произнес Янушский. В его глазах, увеличенных стеклами очков, засветилось хорошо знакомое Штефану безумие. — И в этом нам поможет Молниеносный Транзит.

Он похлопал Штефана по плечу и двинулся дальше по коридору.

Когда ученый уже был у лифтов, Штефан его окликнул:

— Послушайте, доктор Янушский!

Жирный толстый червяк обернулся:

— Да, в чем дело?

— Вы видели сегодня Кокошку?

— Кокошку? Сегодня нет.

— Но он в Институте?

— Наверное. Вы же знаете, что он не пропускает ни дня и всегда уходит последним. Это образец трудолюбия. Имей мы побольше таких людей, как Кокошка, мы бы не беспокоились о конечной победе. Вам надо с ним поговорить? Я ему передам, если увижу.

— Нет-нет, — отказался Штефан. — У меня нет ничего срочного. Не надо отрывать его от дел. Мы все равно увидимся.

Янушский проследовал дальше, а Штефан вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

Заглянул за шкаф, который он немного передвинул, чтобы тот на треть прикрыл решетку вентиляционного колодца в углу. В узком пространстве позади был почти незаметен пучок медных проводов, выходящих из нижней щели решетки. Провода были присоединены к простому часовому механизму, а он, в свою очередь, включен в розетку на стене за шкафом. Штефану стоило протянуть руку, установить время, и через промежуток от одной до пяти минут, в зависимости от того, какой он выбрал срок, Институт взлетит на воздух.

«Что же происходит?» — спросил он себя.

Он немного посидел за столом, глядя на квадрат неба в окне: клочки рваных грязно-серых облаков медленно двигались по лазурному простору.

Наконец он вышел из комнаты, направился к лестнице и вверх, мимо четвертого этажа, на чердак. С тихим скрипом отворилась дверь. Он включил свет и вошел в длинное недостроенное помещение, осторожно ступая по дощатому полу. Он проверил три заряда, которые спрятал в стропилах два дня назад. Все было на месте.

Ему незачем было проверять заряды в подвале. Он вернулся к себе в кабинет.

Явно никто не знал ни о его намерении уничтожить Институт, ни о его попытках спасти жизнь Лоры от целого ряда назначенных судьбой ударов. Никто, кроме Кокошки. Проклятье, но Кокошка знал, иначе он не появился бы со своим «узи» на горной дороге.

Но почему Кокошка никому ничего не сказал об этом?

Кокошка был сотрудником государственной тайной полиции, настоящим фанатиком, послушным и усердным слугой властей и лично ответственным за охрану Молниеносного Транзита. Если бы Кокошка обнаружил в Институте предателя, он тут же вызвал бы целую армию агентов, чтобы окружить здание, охранять Ворота и подвергнуть допросу всех и каждого.

Он просто не дал бы Штефану отправиться на помощь Лоре на горном шоссе, вместо того чтобы потом последовать за ним и ликвидировать и самого Штефана, и всех остальных. Прежде всего он задержал и допросил бы Штефана, чтобы выяснить, есть ли у него сообщники в Институте.

Кокошка узнал, что Штефан вмешивается в предопределенный ход событий в жизни Лоры. Он также мог обнаружить или не обнаружить взрывчатку в Институте; скорее всего, что нет, иначе бы он отсоединил провода. Но по непонятным причинам он действовал как частное лицо, а не как полицейский агент. Этим утром он последовал через Ворота за Штефаном и оказался в зимнем январском дне 1988 года, причем его намерения оставались для Штефана полной загадкой.

Этому не было объяснения. Но это были факты.

Что задумал Кокошка?

Возможно, Штефан никогда не найдет ответа.

Теперь Кокошка убит на шоссе в 1988 году, и скоро в Институте кто-нибудь его хватится.

Сегодня на два часа дня у Штефана было намечено официально запланированное путешествие под руководством Пенловского и Янушского. На час дня Штефан наметил два своих мероприятия: взрыв Института и свой собственный побег. Теперь, в одиннадцать сорок три, он решил ускорить ход событий, прежде чем будет обнаружено исчезновение Кокошки.