Молния

И все же Лора его не любила и не надеялась когда-либо полюбить. Интересно, и откуда такая уверенность? Она несколько часов лежала в темноте, размышляя о Штефане, и наконец поняла, что ей был нужен лишь Дэнни и никто другой не мог его заменить. Ее Дэнни был уникальным человеком, с ним она познала совершенную любовь, если такая бывает. И в поисках этой любви Штефану Кригеру придется вечно соревноваться с призраком.

Лора не могла не понимать всей трагичности сложившейся ситуации, обрекающей ее на вечное одиночество. В глубине души она хотела любить и быть любимой. Но их отношения основывались лишь на его безответной любви и ее несбыточных мечтах.

Крис что-то пробормотал во сне и вздохнул.

«Я люблю тебя, дорогой, – подумала Лора. – Я так тебя люблю».

Ее ненаглядный сын стал для нее смыслом существования и на обозримое будущее единственной причиной, заставлявшей двигаться дальше. Лора знала: если хоть что-нибудь случится с Крисом, она больше не сможет утешаться тем, что жизнь – любительница черного юмора. Этот мир, где трагическое и смешное идут рука об руку, станет для нее исключительно местом трагедии, слишком мрачной, чтобы жить дальше.

11

В трех кварталах от церкви Эрих Клитман свернул на обочину и припарковался на боковой улочке, отходящей от Палм-Каньон-драйв в главном торговом районе Палм-Спрингса. Многочисленные прохожие прогуливались по тротуарам, разглядывая витрины. Молодые женщины были в шортах и коротких топиках. По мнению Клитмана, выставлять свое тело напоказ, что в его время считалось верхом неприличия, не только возмутительно, но и постыдно. При железном порядке, установленном Национал-социалистической рабочей партией фюрера, столь непристойное поведение пресекалось бы на корню. Триумф Гитлера приведет к созданию другого мира, где будут укрепляться моральные нормы, где эти женщины, без бюстгальтеров, с обнаженными руками и ногами, рискуют оказаться в тюрьме или в лагере для перевоспитания, где подобного упадка нравов просто не допустят. Но когда Клитман смотрел на всех этих женщин с упругими ягодицами в обтягивающих шортах, с подпрыгивающими вверх-вниз грудями под тонкими трикотажными майками, ему, к своему ужасу, не терпелось уложить в постель буквально каждую, хотя они и являлись представителями девиантной породы людей, которых Гитлер наверняка уничтожит.

Сидевший рядом с Клитманом роттенфюрер Руди фон Манштейн развернул карту Палм-Спрингса, которой их снабдила группа исследователей, обнаруживших женщину и мальчишку:

– Итак, где именно предстоит нанести удар?

Достав из внутреннего кармана пиджака сложенный лист бумаги, полученный от доктора Юттнера, Клитман прочел вслух:

– «На федеральной трассе сто одиннадцать, примерно в шести милях к северу от границы Палм-Спрингса, в среду, двадцать пятого января, примерно в одиннадцать двадцать, женщину арестует офицер дорожной полиции Калифорнии. Женщина будет за рулем черного „бьюика-ривьера“. Мальчика, находившегося рядом с ней в автомобиле, возьмут под стражу для обеспечения безопасности. Кригер, очевидно, тоже будет сидеть в машине, но мы не уверены. Вероятно, ему удалось уйти от офицера полиции, хотя мы и не знаем, как именно».

Фон Манштейн уже начертил на карте маршрут, по которому можно выехать из Палм-Спрингса на трассу 111.

– У нас тридцать одна минута, – уточнил Клитман, кинув взгляд на часы на приборной доске.

– Мы доедем даже быстрее, – сказал Манштейн. – Максимум за пятнадцать минут.

– Если мы попадем туда раньше, то сможем убить Кригера до того, как он ускользнет от офицера полиции. В любом случае нам нельзя допустить, чтобы женщину и мальчишку взяли под стражу. В тюрьме добраться до них будет гораздо сложнее. – Он повернулся к сидевшим сзади Брахеру и Хубачу. – Понятно?

Они кивнули, а унтершарфюрер Хубач, похлопав себя по нагрудному карману пиджака, поинтересовался:

– Оберштурмфюрер, как насчет солнцезащитных очков?

– А что с ними не так? – нетерпеливо спросил Клитман.

– Нам надеть их прямо сейчас или нет? Может, в них мы будем не так сильно отличаться от местных жителей? Я присмотрелся к людям на улице. Многие из них действительно в темных очках. Но не все.

Клитман оглядел пешеходов, стараясь не отвлекаться на откровенно одетых женщин, и понял, что Хубач прав. Более того, никто из мужчин в пределах видимости не придерживался так называемого властного стиля, столь любимого молодыми топ-менеджерами. Хотя, возможно, все молодые топ-менеджеры в этот час уже сидели у себя в офисе. Но чем бы ни объяснялось отсутствие на улице парней в темных костюмах и черных лоферах «Балли», Клитман чувствовал, что он и его люди, даже сидя в автомобиле, слишком бросаются в глаза. А поскольку многие прохожие были в солнцезащитных очках, Клитман решил, что в таких очках у него будет хоть что-то общее с местными.

Оберштурмфюрер надел «Рэй-Бан», его примеру тотчас же последовали фон Манштейн, Брахер и Хубач.

– Ну все, погнали, – сказал Клитман.

Но не успел он снять машину с тормоза и завести мотор, как кто-то постучал в окно водителя. Это был офицер полиции Палм-Спрингса.

12