Молния

В небе снова запульсировало свечение. Лора, в сущности, видела не саму молнию – не рассекавший небо яркий зигзаг, – а только ее отражение в верхней атмосфере, едва заметную волну света в небесной синеве.

– Они здесь, – сказала Лора.

– Да, – согласился Штефан.

– Где-то на нашем пути к трассе сто одиннадцать нас явно собираются остановить. Возможно, это будет дорожная полиция, а возможно, случится авария, после чего будет составлен официальный протокол. И вот тогда-то они и объявятся. Штефан, нам следует вернуться домой.

– Бесполезно, – ответил он.

Вышедший из машины Крис сказал:

– Мама, он прав. Теперь не важно, что мы сделаем. Эти путешественники во времени сейчас здесь, потому что уже успели заглянуть в будущее и знают, где нас искать, быть может, через полчаса от настоящего времени, а быть может, через десять минут. Не имеет значения, вернемся мы домой или поедем вперед, они видели нас в каком-то месте – вероятно, даже там, в доме. И как бы мы ни меняли свои планы, они все равно встанут у нас на пути.

Судьба.

– Вот дерьмо! – Лора стукнула ногой по крылу «бьюика», хотя легче от этого не стало. – Будь оно все проклято! Интересно, ну и как ты надеешься переиграть чертовых путешественников во времени?! Это все равно что играть в блэкджек с самим Господом Богом в качестве дилера. – (Молния больше не сверкала.) – Но если подумать, то вся наша жизнь – это игра в блэкджек с Богом в роли дилера. Ведь так? Сложившаяся ситуация не хуже других. Крис, садись в машину. Поедем дальше.

Пока они ехали по западным пригородам курортного города, нервы у Лоры дрожали, как натянутая струна. Она ждала беды с любой стороны, хорошо понимая, что беда всегда приходит оттуда, откуда не ждешь.

Добравшись без происшествий до северного конца Палм-Каньон-драйв, они выехали на федеральную трассу 111, которая до пересечения с автомагистралью 10 шла двенадцать миль по голой пустыне.

13

Надеясь избежать провала, оберштурмфюрер Клитман опустил стекло и улыбнулся офицеру полиции Палм-Спрингса, который, постучав по окну водителя, наклонился и с прищуром смотрел на Клитмана.

– В чем дело, офицер?

– Вы разве не видели красного бордюра, когда парковались?

– Красного бордюра? – Клитман продолжал улыбаться, отчаянно гадая, что, черт возьми, имел в виду полицейский.

– Итак, сэр, вы хотите сказать, что не видели красного бордюра? – на удивление шутливо произнес офицер.

– Нет, сэр. Конечно, я его видел.

– У меня и в мыслях не было, что вы станете врать. – Коп говорил так, будто хорошо знал Клитмана и верил в его репутацию честного человека, что сразу поставило оберштурмфюрера в тупик. – А если вы видели красный бордюр, то почему припарковались в неположенном месте?

– О, теперь понимаю, – сказал Клитман. – Парковаться можно только там, где бордюры не красного цвета. Ну да, конечно.

Коп удивленно заморгал. Он перевел взгляд на фон Манштейна, сидевшего рядом с водителем, затем – на Брахера и Хубача на заднем сиденье, после чего улыбнулся и кивнул.

Клитману не было нужды смотреть на своих людей, чтобы понять, что они уже на пределе. Воздух в салоне сгустился от возникшего напряжения.

Офицер полиции снова посмотрел на Клитмана и неуверенно улыбнулся:

– Если не ошибаюсь… вы, парни, проповедники, да?

– Проповедники? – Клитман был явно озадачен вопросом.

– У меня неплохо развито дедуктивное мышление, – заявил коп, все так же неуверенно улыбаясь. – Хотя тут даже не надо быть Шерлоком Холмсом. Ведь наклейки на бампере вашего автомобиля «Я люблю Иисуса» и «Христос воскрес» говорят сами за себя. В городе конвент баптистов, а вы четверо в темных костюмах.

Так вот почему коп не сомневался, что Клитман не способен врать: полицейский принял их за баптистских пасторов.

– Все верно, – поспешно отозвался Клитман. – Мы приехали на конвент. Простите нас за нарушение правил парковки. Там, откуда мы прибыли, нет красных бордюров. Ну а теперь, с вашего позволения…

– И откуда вы родом? – спросил коп, но уже без тени подозрительности, а исключительно из желания быть дружелюбным.

Клитман, конечно, знал много о Соединенных Штатах, но все-таки недостаточно, чтобы поддерживать подобные беседы, способные завести куда угодно. Он считал, что баптисты в основном живут в южных штатах, но не был уверен, есть ли они на севере, западе или на востоке страны.

– Я из Джорджии, – наконец сказал Клитман и только потом сообразил, как нелепо звучит подобное утверждение, учитывая его немецкий акцент.

Улыбка на лице копа немного увяла. Он перевел взгляд на фон Манштейна:

– Ну а вы, сэр, откуда прибыли?

Фон Манштейн по примеру оберштурмфюрера произнес с еще более выраженным немецким акцентом:

– Из Джорджии.

Хубач и Брахер на заднем сиденье, не дожидаясь вопроса, хором произнесли, словно магическое заклинание, способное зачаровать копа:

– Джорджия. Мы из Джорджии.

Офицер полиции сразу перестал улыбаться. Нахмурившись, он сказал Эриху Клитману:

– Сэр, не могли бы вы выйти из машины?

– Конечно, офицер. – Клитман открыл дверь, заметив, что коп положил правую руку на рукоять револьвера в кобуре. – Но мы опаздываем на молитвенное собрание…