Молния

Приют Касвелл-Холл размещался в перестроенном старом здании старшей школы, с выгороженными дортуарами, комнатами отдыха и кабинетами социальных работников. И атмосфера здесь была более казенной, чем в приюте Макилрой.

К тому же Касвелл-Холл оказался куда более опасным местом, поскольку в этом приюте содержались дети старшего возраста, причем многие из них были настоящими малолетними преступниками. Марихуана и наркотики в таблетках имели широкое хождение, а драки между мальчиками и даже между девочками считались обычным делом. Как и в приюте Макилрой, в Касвелл-Холле возникали свои группировки, но уже не безобидные, а имевшие опасное сходство с уличными бандами. Воровство здесь цвело пышным цветом.

Уже через несколько недель Лора поняла, что в этой жизни выжить могут лишь два типа людей: те, кто, подобно ей, Лоре, черпал дополнительные силы в щедрой любви, полученной в детстве, и те, кто был лишен любви, научился питаться ненавистью, подозрительностью и скудными дарами мести. Они одновременно и презирали потребность в человеческих чувствах, и остро завидовали тем, кому удалось их сохранить.

В Касвелл-Холле Лора ни на секунду не забывала об осторожности, но никогда не позволяла страху взять верх. Конечно, малолетние хулиганы наводили на всех ужас, но в то же время они были на редкость жалкими, а позерство и ритуальная свирепость делали их просто смешными. Здесь не было никого, кто понимал бы черный юмор так, как сестры Акерсон, и поэтому Лора заполняла мрачными шутками страницы своего дневника. В ожидании, когда близняшкам исполнится тринадцать, она находила отдушину в этих аккуратно записанных монологах. Для Лоры это было время самопознания и более глубокого понимания похожего на грубый фарс трагического мира, в котором она родилась.

В субботу, 30 марта Лора, сидевшая у себя с книгой в руках, неожиданно услышала, как соседка по комнате, плаксивая девочка по имени Фрэн Уикерт, рассказывает кому-то в коридоре о пожаре, во время которого погибли дети. Лора слушала разговор вполуха, но тем не менее уловила слово «Макилрой».

У нее внутри все похолодело, сердце замерло, руки онемели. Лора бросила книгу и выскочила в коридор, напугав девочек:

– Когда? Когда случился пожар?

– Вчера, – ответила Фрэн.

– Сколько детей п-погибло?

– Немного. Кажется, только двое. А может, и один ребенок. Но я слышала, что там чувствовался запах горелого мяса. Разве это не самая жуткая вещь…

Лора надвинулась на Фрэн:

– Как их звали?

– Эй, ты чего? А ну-ка отпусти!

– Назови их имена!

– Не знаю я никаких имен. Господи, какая муха тебя укусила?!

Лора не помнила, как отпустила Фрэн, не помнила, как оказалась за территорией приюта. Неожиданно она очутилась на Кателла-авеню, в нескольких кварталах от Касвелл-Холла. На Кателла-авеню, торговой улице района, кое-где не было тротуаров, и Лоре приходилось бежать на восток по обочине, вдоль которой с грохотом проносился транспорт. Приют Макилрой находился в пяти милях отсюда, и Лора не знала дороги, но, доверившись инстинкту, бежала, пока хватало сил, переходила на шаг, а затем снова бросалась бежать.

Конечно, самым разумным было сразу пойти к одному из воспитателей Касвелл-Холла и узнать имена погибших во время пожара детей. Однако у Лоры возникло странное чувство, будто судьба близнецов Акерсон зависит исключительно от ее готовности самостоятельно проделать пятимильный путь до Макилроя, чтобы узнать подробности происшествия, и если она попробует навести справки по телефону, то непременно услышит в ответ, что близняшки погибли. Конечно, это было чистой воды суеверием, но Лоре нужно было во что-то верить.

Тем временем на город спустились сумерки. Небо озарилось мутным красно-фиолетовым светом, рваные края облаков пламенели багрянцем. Но вот наконец вдали показался приют Макилрой, и Лора, к своему облегчению, обнаружила, что огонь пощадил фасад здания.

Несмотря на пульсирующую головную боль, Лора, насквозь пропотевшая и дрожавшая от изнеможения, увидев уцелевший особняк, не остановилась передохнуть, а, наоборот, ускорила шаг, чтобы преодолеть последний квартал. Она встретила шестерых детей в коридоре цокольного этажа, а еще троих – на лестнице. Кто-то окликнул Лору по имени, но она не стала останавливаться, чтобы спросить о пожаре. Она должна была увидеть все собственными глазами.

На верхней площадке пахло копотью. Лора уловила едкую смолистую вонь сгоревших вещей и кислый запах дыма. Открыв дверь на третий этаж, она обнаружила, что окна в обоих концах коридора распахнуты и работают электрические вентиляторы для циркуляции пропитанного дымом воздуха.

Дверь и дверная рама в комнате сестер Акерсон были новыми, неокрашенными, но стены вокруг обгорели и пестрели потеками сажи. Написанное от руки объявление предупреждало об опасности. Как и другие двери в приюте Макилрой, дверь в комнату близнецов не запиралась на замок. Поэтому Лора, наплевав на предупреждение, распахнула дверь, переступила порог и увидела то, чего больше всего опасалась увидеть: полное разорение.