Молния Господня

  в которой расследование дела содомитов заканчивается благодаря собачьему нюху,  а не прозорливости инквизитора,  сам же инквизитор при этом рычит, как озлобленный пёс,  и начинает помышлять о возвращении в монастырь.

  От ворот дома антиквара Ершик, вдумчиво внюхавшись в сапог, сначала покрутился волчком, потом ринулся было обратно к Трибуналу, но был удержан Салуццо и снова возвращён к воротам. На приказание искать ещё, покосился на хозяина круглым, как бусина, тёмным глазом. Снова покрутился у ворот, и снова сделал попытку рвануть к Трибуналу. Чёрт возьми!

  - Ну, приведёт он нас в камеру, и что?

  - Но если он никуда больше не идёт, значит, дети в доме.

  - Но там даже половицы подняты!

  "Постойте, пойдем за псом". Сковолино яростно тянул поводок к площади. Однако, у епископского дворца пёс резко свернул в проулок, и понёсся по песчаной дорожке, остановившись там, где накануне Элиа с Джеронимо уже побывали - у дверей в мастерскую Диосиоконте. Оба переглянулись, Вианданте, не задумываясь, выбил ногой запертую дверь, повисшую на одной петле, и первый прошёл внутрь. Вчера Элиа осматривал мастерскую, но где тут спрячешь детей-то? Оба снова методично обошли помещение, забитое картинами и холстами. Обернувшись к окну, инквизитор заметил, что Салуццо не принимает никакого участия в поисках, а задумчиво смотрит на собаку. Сковолино, в свою очередь, улегся у стены и смотрел на хозяина грустными глазами. Элиа, пожаловавшийся на то, что запах дерьма не выветрился и за целую ночь, тоже замолчал, уставившись на пса. "Странно, тут что-то не то". Вианданте уже осенило. "Ну, разумеется". Он прошагал из угла в угол, прошёл вдоль ещё одной стены, скрупулезно отсчитывая шаги. Выскочил на улицу. Через несколько минут вернулся. "От угла стены до следующего - пятьдесят шагов, а внутри - двадцать семь. На фронтальной стене и снаружи, и внутри - сорок шагов. Я не Фибоначчи, но чего-то тут до золотого сечения недостаёт". "Надо понять, как открывается стена. Где-то должен быть рычаг", пробормотал Элиа.

  - Я тут за дверью видел кирку, - сообщил Салуццо.

  Между поисками неизвестного рычага и применением столь осязаемого инструмента Вианданте, не задумываясь, выбрал последнее. Под первым же его ударом в стене образовалась трещина до самого потолка, затем отверстие было расширено двумя страшными ударами до размера, способного пропустить лошадь. Не успели упасть на пол последние куски штукатурки и осесть пыль, как в отверстие метнулся Ершик и жалобно заскулил. Открывшееся помещение было достаточно уютным, если сделать поправку на пыль, и большую его часть занимала кровать с роскошным балдахином. Инквизитор прошёл по комнате. "Ну, конечно, вот оно". За пологом кровати была крохотная дверь, ведущая в подвал. Вианданте выбил замок и спустился вниз. Три связанных по рукам и ногам детских тела лежали между стеной и лавкой. Вианданте на негнущихся ногах подошёл и прикоснулся к ноге ребенка. Наклонился над плечом другого и головой третьего.

  Дети были задушены, тела давно остыли. От жуткого рычания, изданного инквизитором, у Луиджи зашевелились волосы на голове, Элиа побледнел, а Сковолино испуганно присел на задних лапах, прижав острые уши к голове.

  Обессиленный, Вианданте вышел из подвала, опустился на пол и оперся головой о полог кровати. Он только сейчас понял, до чего устал. Понял и причины своей ошибки - поднявшаяся в нём черная злость, когда пачкун посмел упомянуть Помпонацци и выгнавшее его из мастерской зловоние... Если бы ярость не затуманила тогда голову! Задержись они здесь - непременно нашли бы тайник... Элиа, заглянув в подвал, подошел к Вианданте, молча сел рядом. Салуццо тоже спустился в подвал, вышел слегка побледневшим, и, показав на тела и получив от прокурора утвердительный кивок, отправился в Трибунал за повозкой и Пастиччино. Вианданте тщетно пытался сжать похолодевшие пальцы, глаза закрывались, в висках стучало. Всего лишь час... Они потеряли только один час.

   И вот теперь - del senno di poi son piene le fosse. Могилы полны мудрости. Увы, запоздалой.

  - А ты был прав. - Голос Элиа прозвучал в комнатёнке отчетливо и резко. - Я, признаться, до последнего думал, что ...

  Джеронимо отмахнулся. "Что толку-то?" Нечеловеческое напряжение схлынуло, и на смену ему пришла вялая апатия. "Дождёмся Луиджи и - домой. Надо отоспаться". С трудом поднялся на ноги и направился к пробитой стене. Неожиданно хмыкнул и нажал на вделанную в стену пластинку. В углу что-то зашуршало, и стена отодвинулась, открыв отверстие шириной в пару локтей. "Ну, вот и дверь", пробормотал Вианданте.