Молния. История о Мэри Эннинг

— Мэри! Погоди! Я должен тебе кое-что сказать. Хотел тебя поблагодарить. Я столько интересного узнал за последние месяцы, что совсем позабыл о своем горе, — и все благодаря тебе! Спасибо огромное. Ты и представить себе не можешь, как я тебе благодарен.

— Что ж, я рада, — ответила я. — Как по мне, горевать — лишь попусту время тратить. Печалью мертвого не оживить, да и живому она не в радость.

Он едва заметно улыбнулся — видимо, за несколько месяцев так и не привык к моей простой и прямолинейной речи.

— Вот, это тебе, — сказал он и протянул мне небольшой альбом в кожаном переплете с рисунками, сделанными на берегу во время наших многочасовых поисков.

Я быстро его пролистала.

— Почему ты мне его отдаешь? — спросила я. — Тут еще остались чистые странички, к тому же мы только начали исследование.

Генри опустил глаза.

— Я кое-что от тебя скрыл. Не хотел все портить. Я скоро уезжаю. С января я начну учиться в Королевском военном колледже в Грейт-Марлоу. Мы с матушкой на днях возвращаемся в Лондон, чтобы навестить родню и подготовиться к моему отъезду. Нужно столько мундиров пошить, а еще закупить снаряжение. Буду нарядный, как попугай!

— Но ты же еще ребенок! — воскликнула я.

В самом деле, Генри выглядел младше Джозефа, хотя был на целых два года старше. Наверное, сходство с ребенком ему придавали белокурые локоны.

— Джозеф уже не первый месяц учится ремеслу и работает. Чем я хуже? Мне скоро четырнадцать, пора браться за дело. К тому же сейчас война. Я должен исполнить свой долг.

— Но ты хотел стать ученым! Мы оба хотели! А теперь метишь в военные! Как же твое обещание?! И наш уговор! Ты обещал!

Он отвел взгляд.

«Опять плачет, наверное», — подумалось мне.

— Это не мой выбор, Мэри. Но именно этого от меня ждут. И требуют. Прости. Для меня это все стало таким же потрясением, как и для тебя. Но нельзя всю жизнь прожить без забот. Ты как никто это знаешь.

На меня нахлынуло странное чувство. Я и сама не понимала — и до сих пор не знаю, — что это было. Меня вдруг замутило: казалось, что я вот-вот упаду в обморок. Мне хотелось закричать во все горло и выкинуть что-нибудь… грубое. Резкое. Не успев опомниться, я со всей силы ударила Генри в грудь, он покачнулся, а потом начал кашлять.

— Ну и пожалуйста! Скатертью дорожка, иждивенец! — Это сложное и красивое слово я впервые услышала от матушки. — Я даже рада избавиться от такой обузы! И каракули свои дурацкие забирай! Мне они не нужны!

Я швырнула в него альбом с рисунками. Но Генри не стал его ловить. Книжечка рухнула в грязь, а он лишь печально на нее посмотрел.

— Я буду по тебе скучать, Мэри. Ты стала мне настоящим другом. Я никогда тебя не забуду. Никогда. Однажды ты станешь великим ученым, помяни мое слово. Знаменитым геологом. Ты обязательно узнаешь, как останки древних существ оказались в плену у камней, и разгадаешь тайну зарождения жизни на Земле. Отыщешь множество диковинных созданий и сокровищ, каких еще свет не видывал. Я в этом не сомневаюсь. Ну же, Мэри! Неужели ты даже руку мне не пожмешь? Давай расстанемся друзьями. Прошу тебя.

В его голосе звучала мольба. Обычно я стараюсь не поддаваться порывам, но в тот раз на меня обрушился шквал чувств. Я не сознавала, что делаю. Протянула ему руку, грязную, покрытую царапинами, с черными от глины ногтями, а потом резко отдернула.

— Ты же сказал, что мы оба станем учеными! Ты обещал! Неделю назад! Всего неделю! Лгун!

Я швырнула на землю несколько окаменелостей, которые мы отыскали в тот день, и они упали рядом с альбомом. Потом приподняла подол платья и кинулась бежать.

Генри что-то кричал мне вслед. Кажется, обещал писать. Но я ни разу не обернулась, и его слова растворились в свисте ветра в моих ушах.

Я бежала со всех ног, то и дело спотыкаясь и оскальзываясь на мокрой грязи. Во мне кипела жгучая ненависть к утесам, к Генри и ко времени, которое было потрачено на первую в моей жизни дружбу. Потрачено, как оказалось, совершенно впустую.

Когда я влетела на кухню, матушка попыталась было меня задержать, но я пронеслась мимо. Рухнула на кровать, уткнулась в одеяло и зарыдала. Слезы текли рекой, не желая останавливаться. Я не понимала, откуда во мне столько боли. Ведь на моем теле не было ран. Все кости были целы. Но боль не отпускала. Я плакала долго и безутешно, не в силах остановиться.

Но в конце концов рыдания стихли. Казалось, я наплакалась на целую жизнь вперед. Слез больше не осталось. Я уснула и видела удивительные сны. Будто на нас с Генри сошел оползень. Генри сумел выбраться и стал громко меня звать. А я тонула в грязи, тщетно пытаясь спастись.

На следующий день я пошла к Черной Жиле и отыскала его альбом. Он валялся в грязи, и странички слегка разбухли от влаги. Земля вокруг была усеяна нашими вчерашними находками. Альбом я спрятала в дыру в кладбищенской ограде, где впервые встретила Генри де ла Беша. Моего французишку.

Я уже успела по нему соскучиться.

11

КОВАРСТВО ЧЕРНОЙ ЖИЛЫ