Молния. История о Мэри Эннинг

— Спорить с тобой бесполезно, да, Мэри? — заметила матушка, нервно вытирая руки о подол. — Все-то ты знаешь лучше других! Что ж, ничего страшного, можно и повременить немного, если, как ты говоришь, покупателей не будет ни в этом месяце, ни в следующем. Ты или, вернее сказать, Джозеф нашел эту громадину очень быстро. — Услышав имя брата, я невольно поморщилась. — Уверена, и остальную часть скоро удастся раскопать. Просто помни: время идет.

С этими словами матушка повернулась ко мне спиной и зашагала в сторону дома. Ну наконец-то! Нечего ей тут делать! Это царство принадлежит лишь мне и отцу!

Вдруг я почувствовала себя ужасно одинокой. Вообще-то мне нравится одиночество. Я была рада, что Джозефа нет рядом, я не боялась, что он первым найдет и другие части скелета… Впрочем, наверное, немного опасалась. Но куда важнее было то, что теперь я могла сосредоточиться. И все же здесь, на каменистом грязном берегу, продуваемом злыми ветрами, под свинцово-серым небом, я чувствовала себя ужасно одинокой.

Боль вспыхнула в груди жарким пламенем. Отец! Как мне его не хватало! Как мне хотелось, чтобы он был со мной, говорил, что делать дальше, защищал меня, хвалил — да-да! — и подбадривал. В конце концов, если бы не он, меня бы здесь не было. Если бы он не начал с самого детства брать меня с собой на берег, а оставлял бы с матушкой, я бы наверняка теперь что-нибудь штопала или стряпала. Или приглядывала за малышами. Эта мысль меня насмешила. Я прекрасно понимала, что такое попросту невозможно. Рано или поздно я все равно оказалась бы здесь — с отцовской помощью или без нее.

Но справлюсь ли я теперь одна?

Я не хотела думать об этом. Никогда еще меня не одолевали сомнения в собственных силах. Я всегда, всегда верила, что справлюсь. Матушка называла это упрямством. Отец восхищался мной, называл Молнией Мэри и говорил, что таков уж мой характер. Но где же моя молниеносность теперь?

Я села на одну из каменных глыб и достала из своего походного мешка книгу. Неясно, с какой стати ее назвали «иллюстрациями», потому что никаких картинок в ней не было — только сотни и тысячи сложных слов. Судя по всему, там говорилось о какой-то другой книге, настолько непонятной для читателей, что мистер Плейфер решил ее разъяснить. Мне все равно мало что было понятно, и я сомневалась, что смогу прочесть этот труд целиком, но продолжала носить книгу с собой. Она ведь научная, а я ученый! Во всяком случае, так думает Генри. А ему надо верить. Я убрала подарок миссис Сток в мешок.

Чудовище, судя по всему, умерло там же, где мы его нашли, раз челюсти сохранились полностью. А значит, остальной скелет должен быть где-то неподалеку. Прошлой зимой я нашла в снегу тельце закоченевшей насмерть крысы и спрятала его у заброшенной могилы на кладбище, чтобы понаблюдать, как скоро от него останутся одни кости.

Ждать пришлось дольше, чем я думала. Никто не спешил есть эту крысу, и она начала разлагаться только с приходом тепла, когда появились мухи и черви. И лишь в июле от грызуна остался один голый скелет. Челюсть отвалилась, крошечные косточки разъединились, но все равно было понятно, что они принадлежали именно крысе. Зубы, когти и хвост выглядели как у живого зверька, и, хотя вокруг сновали птицы, мыши и другие крысы, останки лежали там же, где я их когда-то оставила. Мне вспомнился рассказ миссис Сток о ее коте, гадком Зебедии. Он любил отгрызать мышам головы, тельце съедал целиком, выплевывая желудок, а кости перемалывал с такой легкостью, будто это травинки. Не раз по утрам миссис Сток доводилось найти мышиную голову в судомойне, лапки — на кухне, а крошечный мерзкий зеленоватый желудок — в холле.

Но найденное чудовище погибло давным-давно, гораздо раньше, чем моя крыса или мышки Зебедии. Оставалось только надеяться, что этот крокодил умер своей смертью, а не от зубов хищника вроде кота миссис Сток, иначе одному богу известно, как теперь собирать весь скелет. Я попыталась представить, каким огромным должен был быть хищник, чтобы обезглавить моего крокодила, и невольно содрогнулась. Зебедия вот раз в пять крупнее мыши! Впрочем, воображать сейчас без толку. Нужно сосредоточиться на работе и верить в то, что скелет совсем рядом. А вдруг тут есть что искать?

Я продолжила возиться с глыбой, в которой Джозеф отыскал голову чудовища, старательно счищая грязь и камень зубилом, слой за слоем. Дело шло медленно. Какой же Джозеф везунчик! Ему и работать-то почти не пришлось!

Руки начали неметь, но я продолжала трудиться. Когда пальцы совсем окоченели и уже не держали инструмент, я стала работать усерднее, стиснув зубы от боли: ногти то и дело ломались, а один даже оторвался. Но наверняка цель уже близка! Совсем близка! Иначе…

Казалось, скалистый берег накренился ко мне, закрывая собой свет. Потемневшее море беспокойно шумело, прилив подбирался все ближе.

Мне очень нужен был какой-нибудь знак, доказа­тельство, что я ищу в правильном месте, но увы. Я не нашла ничего, кроме грязи, глины, мидий, устриц и корней дерева, погибшего много лет назад.