Молочная даль

Первое, что насторожило сиделку была входная дверь в дом. Она была открыта. Михаил был меланхоличным холостяком, рассеянным и порой витавшим в облаках, и эта была одна из тех причин, из-за которых сердце Ольги таяло при виде этого мужчины. Все эти мачо и пижоны в дорогих костюмах вызывали восторг лишь снаружи, но ни один костюм не покажет твою ответственность и серьезное отношение к делу. Михаилу Громову судьба никогда не давала спуску и научила его ответственности слишком хорошо, теперь, когда он стал вдовцом, потерявшим двух самых любимых женщин и оставшись с сыном-инвалидом один против всего мира. И что бы такой человек не запер перед уходом дверь… тут что-то было не так.

Это было слишком, даже для Михаила последних дней, странного и пугающего. Сделав несколько шагов назад, девушка начала вглядываться в окна, открывающие вид в гостиную и на кухню. Внутри никого не было и все выглядело как обычно. Сейчас это был просто (пустой?) загородный дом, который сиделка привыкла видеть несколько раз в неделю.

Кухонный стол был чистым и все, что на нем располагалось – стандартный набор из солонок с солью, перцем и парой салфеток. Утварь висела на привычных местах. Телевизор в зале был выключен, а над спинкой дивана не возвышалась чья-либо макушка, ознаменовавшая присутствие в доме какой-либо жизни. Никаких посторонних звуков и каких-либо звуков вообще Ольга так же не слышала, хоть и неожиданно для себя осознала, что замерев на месте она пытается максимально прислушиваться ко всему, что могло бы доноситься из-за открытой входной двери.

Позвонить в полицию или Михаилу? Этот вопрос вызвал у Ольги двойственные ощущения. С одной стороны, такая паника была ни к чему. Причиной распахнутой двери могла послужить масса обстоятельств и ссылаться сразу на ограбление или на взлом с проникновением казалось чем-то, схожим с паранойей. К тому же эта часть загородного участка славилась тихим и мирным островком спокойствия, где даже штрафы за превышения скорости выписывались разве что раз в полугодие.

И все же обойтись звонком хозяину дома было бы куда проще и логичнее. Это бы точно расставило все точки над «i» и избавило девушку от лишних опасений. Однако предчувствие (второй раз за день!) сообщило девушке о том, что сейчас Михаил будет для нее недоступен. И даже более того: чутье говорило ей о том, что в данный момент этот знакомый ей мужчина – последний человек, которому стоило звонить.

И все же, предчувствие заставило ноги девушки мчаться прямо к входной двери, а руками распахнуть саму дверь так сильно, что стукнувшись о стену с той стороны, на деревянном покрытии образовалась небольшая вмятина. Это же предчувствие заставило что-то внутри девушки опуститься в самый низ и при этом приказало сердцу колотиться с бешеной скоростью. И это же чувство заставило молодую сиделку ощущать, как вокруг все резко похолодело. Ибо ответом на все вопросы Ольги была дверная ручка входной двери.

Ручка, измазанная кровью.

4

Ольга задержалась лишь единожды. Это случилось в тот самый миг, когда девушка взбегала по лестнице дома на второй этаж. Она не смогла описать свое состояние в этот момент, но из-за нахлынувшей волны ужаса, внезапно ее покачнуло в бок, а правая нога предательски соскользнула со ступени.

«Они словно смазаны маслом! – только и успела подумать в тот момент сиделка, а после… в глазах внезапно потемнело.»

Повалившись вниз, девушка все же успела в последний момент ухватиться за прикрученный к стене пандус. Тело ее по инерции уносило вниз, но и тогда сиделка проявила чудеса реакции. Руку, сжимавшую металлическое крепление она напрягла особенно сильно, готовясь к тому, что уже через мгновенье ее отдернет, словно тонкую ветку.

Основной удар пришелся по правому колену и левому локтю девушки. Она распласталась по ступенькам, словно ковер из медвежьей шкуры и сейчас ощущала лишь тупую боль, разносившуюся по всему телу. Рука, которой сиделка держалась за пандус, ныла с каждой секундой все сильнее. Аккуратно встав на ноги, Ольга осторожно обернулась, удерживая всеми силами равновесия так, будто сейчас она стояла посреди ледового катка без коньков.

Глядя вниз, туда где заканчивались ступеньки, девушке приходилось лишь догадываться, как бы сложилась ее судьба, не среагировав она вовремя. Неожиданно для самой Ольги, знающий этот дом как свой собственный, все вокруг стало чужим. Нет, не просто чужим – враждебным. Словно каждый уголок и стены желали ей смерти.

А еще эти проклятые ступеньки…