Молочная даль

Осмотрев вырезку еще раз, мужчина аккуратно положил ее обратно и придавив камнем проследовал дальше. Про себя вдовец самодовольно хмыкнул: не озлобленно, а с неким понимаем происходящего. Когда-то Михаил мог бы открыто назвать этого прыгуна слабаком и трусом, что предпочел самый легкий из всех возможных путей в решении жизненных проблем. Сделай оплошность там, наступи на грабли тут, а по итогу… всегда есть выбор просто соскочить? И с кого, скажите на милость, будет спрос?

В этот момент Михаил подумал об Анне. Какие бы у того самоубийцы не были причины заканчивать жизнь так, как он предпочел ее закончить, это решение, должно быть, далось ему легко. Ведь что может удерживать человека от петли, если и радостей в жизни больше нет и не предвидится? Может быть и Анна, сломленная смертью Веры, обесценила свое существование в тот же самый миг? Обесценила мужа и сына? Обесценила все?

Сколько бы Михаил не злился на Анну и не надсмехался над всеми подобными ей, в глубине души он все понимал. Сам он выбрал жизнь. Даже после всего пережитого, он выбрал жизнь, но… что из этого вышло? Что в конечном итоге вышло из этой жизни?

– Вышло кое-что очень интересное – сказал Михаил, закрыв глаза и шумно вдохнув местный пыльный воздух – Да, кое-что все таки из этого вышло.

Прямо за будкой открывался коридор. Начинался он с широкой решетчатой двери, такой же ржавой и обветшалой, как и все вокруг. Мужчина смутно представлял себе, зачем она вообще нужна в таком здании, как школа балета. Такие двери смотрелись куда более уместно в тюрьмах или на каких-нибудь охраняемых объектах. Должно быть эта дверь запиралась на ночь. Не имея других вариантов, Михаил двинулся вглубь коридора. В этот самый момент где-то вдалеке заиграла музыка. Судя по звуку, она воспроизводилась прямиком с патефона. Мягкий мужской голос на распев пел о любви к некой женщине. На фоне этого пения музыку было практически не слышно. Мелодия была приятна, но едва различима.

Продвигаясь все глубже, Михаил заметил, как идет в такт этой мелодии:

«Моя леди удача, где же бродишь одна под луной?
Я возьму свою трость и шляпу и проследую за тобой.
Отбивая чечетку у моря, создавая круги на воде,
Я песком нас укутав от горя, поцелую тебя в темноте.»

Образ танцующего мужчины представился вдовцу так четко, что тот не удержался и начал подтанцовывать прямо на ходу. Даже больная нога была для этого не помехой. Михаил все танцевал и танцевал, умалишенный, израненный, среди мусора и грязи. Так, слившись с мелодией, родом прямиком из сороковых, он и не заметил, как добрел до самого конца. Коридор заканчивался лестницей. На этот раз она была обвалившаяся. По правую сторону виднелись приоткрытые двухстворчатые двери из прогнившего дерева, они едва ли не разваливались на глазах. Недолго думая, вдовец, распахнув их настежь, проследовал внутрь.

Музыка оборвалась в тот же миг.

3

Кажется когда-то это помещение было залом для тренировок. Неестественно большие окна расстилались по всей стене, брав свое начало от пола и протягиваясь до самого потолка. Окна таких больших размеров Михаил видел лишь единожды, когда они всем классом отправились на экскурсию в один древний собор. Вот только тамошние окна украшало причудливое разноцветное стекло, с изображением святых. Здесь же большая часть окон была заколочена досками, на которых, однако, так же виднелись рисунки, только чуть менее пристойные и уместные для порядочного взора.

Несмотря на баррикаду из гнилых деревяшек свет каким-то образом умудрялся проникать в помещение в таком большом количестве, что освещение здесь было просто идеальным. Оглянувшись налево, мужчина увидел и дальнюю стену, высокую и при этом довольно широкую. Отломанные части рамы от зеркал косо свисали книзу, словно паря над землей. В некоторых местах виднелись следы от дыр, к которым в далеком прошлом были приделаны турникеты для упражнений по балету.

Михаил живо представил себе, как когда-то держась за эти турникеты десятки подростков в пачках делали синхронные приседания и прочие балетные штучки. В какой-то момент ему даже захотелось сделать реверанс, однако он вовремя одумался. Прямо под турникетами были разбросаны и сами осколки от зеркал. С расстояния они казались грудой драгоценных камней, что поблескивая на свету невольно заставляли прищурить глаз. Теперь… это не более, чем битое стекло, но когда-то оно видело целую маленькую историю развития этой школы. Интересно, о чем оно могло рассказать и что было способно показать?