Молочная даль

Глаза Михаила пылали безумием. Стоя перед Ливневым, он дрожал, словно осенний лист на ветру. Пора ярости начала сменяться опустошенностью. Силы начали покидать его тело. Михаил, краснея от злости и скрипя зубами, ухватился за ладонь Макса что было сил, используя ее как опору. Только бы не упасть от бессилия и ярости! Ноги предательски подкосило. Сейчас был именно тот самый момент, который вдовец мог бы с уверенностью назвать решающим. Он раскрыл свое естество, о, он наконец сделал это! Раскрыл себя и показал, что достоин вступить в их ряды!

«Поймите же меня – взмолил Михаил одним лишь взглядом – поймите же мою боль!»

На удивление, воспоминания о сыне, которые вдовец подавлял в себе все это время, не стали для него чем-то шокирующим. Восстановив целостную и истинную картину происходящего того рокового вечера, Михаил Громов, напротив, ощутил внутри себя некую гармонию. Теперь он окончательно разобрался в самом себе. Теперь, вспомнив все, он наконец принял себя. И сейчас, отбросив вуаль туманного прошлого, мужчина был по-настоящему готов.

В тот день, когда Костя упал с лестницы, его отец… в ту секунду он был в спальне, но…

Так ли это?

Да, Михаил, выйдя из своей спальни и тихо зайдя за спину своего сына, хладнокровно спустил последнего с лестницы. Любил ли он своего сына? Любил. Испытывал ли он боль и горечь от содеянного? Безусловно. И все же, вдовец четко понимал, что повернув время вспять, он сделал бы это снова. Сделал бы это еще не одну тысячу раз, ибо именно тот самый порыв определил его дальнейшую судьбу. Потому, как Зависть, сжигающая его изнутри, была его неотъемлемой частью и не приняв ее, Михаил бы никогда не принял себя. И именно поэтому он здесь. Именно поэтому он нашел их, а они нашли его. И теперь он… наконец обретет покой.

Внезапно Михаил ощутил на своем лице чьи-то прикосновения. Это Ливнев провел своими пальцами по щеке вдовца. Руки его были холодные и быстро остудили пыл мужчины. Это было непередаваемо. Словно глоток ледяного лимонада в жаркий июльский день. Михаилу тут же стало значительно легче.

– Что ты почувствовал, увидев, как твой сын улыбается? – спросил Ливнев.

– Зависть – медленно произнес вдовец, чувствуя проходящий по нему холодок. И тут ему все стало совершенно ясно. Они понимают его! – Ну конечно же, зависть!

– Но почему? – улыбка оратора становилась шире с каждым новым вопросом.

– Потому что он не имел право быть счастливым! Сколько всего я пережил после потери Анны?! Да, я завидовал, а как иначе!? Сначала от меня ушла Анна, бросив меня и оставив одного! Ушла и наблюдала, как я страдаю. А ведь я так же, как и она, хотел забыть эту боль. Но только Анна ушла раньше. Она просто не дала мне выхода соскочить первым! Да, я завидовал этой суке за ее бегство! Она не понимала, какого мне! Этого не понимал никто! А теперь еще и этот… сопляк! Вырядился в рубашечку, видите ли! Да он даже использовал мой парфюм, я сразу это учуял! И за какие заслуги он посчитал, что может счастливо жить дальше? Мальчишке не пришлось вытаскивать тело своей матери из окровавленной ванны! Не он присутствовал на родах мертворожденной Веры. Не его глаза лицезрели ее крохотное холодное тельце! Не он тянул всю эту чертову семью долгие годы! Это я был достоин стать счастливым после всего этого! Я, а не он!

– Вот он, мой мальчик! – подхватил мужчина под конец эмоциональной речи Михаила. В один миг «оратор» резко прижал свои ладони к лицу вдовца, да так, что последний даже протяжно застонал. Тряся Михаила за щеки, словно младенца, Ливнев все продолжал – Вот то, что я хотел услышать! Да, эта зависть заставила тебя раскрыть в себе потенциал! Она заставила тебя найти свое предназначение! Через боль ты познал истину! Иначе это и не дается! Большинство людей наивно предполагают, что быть самим собой можно лишь со знаком «плюс», но это не так! Человеческое естество не делится на хорошее или плохое! Ей нет оценки! Но люди никогда не смогут этого понять. Для них отец, спускающий сына с лестницы, это убийца и безумец! Но если это часть тебя, то кто вправе тебя винить в этом!? Ведь именно так и открывается предназначение каждого. Цена была высока, но она того стоила! Теперь ты прозрел.

– Прозрел… – содрогаясь в эйфории, только и смог повторить Михаил – Господи, я так рад, что вы меня понимаете.

Однако Ливневу было не до всего этого. Он наконец достиг прогресса и расслабляться было не позволительно!

– И конечно же твое отношение к «Молочной Дали»? Повтори это! Кошмары тебя больше не мучают, не так ли? Это точно?

– ДА! – выпалил Михаил, вцепившись в ладони Ливнева – Теперь все позади! Я наконец избавился от нее! Я избавился от нее и от Виктора Ангина!