Молочные зубы

– Ты ведь слышишь папу, правда? – Ханна в ответ широко улыбнулась. – Ах ты, моя девочка.

Желая продемонстрировать маме, что с ней все хорошо, девочка протянула ручки. Родительница застыла в нерешительности, но папа вручил дочь ей и сказал:

– Видишь? Все хорошо.

Однако девочка отчетливо почувствовала, как та не могла расслабиться с ней на руках. И как хотела бросить ее на пол.

В тот момент она поняла: маму надо проверить. Выяснить, из какого она теста. Понять, что она собой представляет: замок из песка, который рассыплется в прах, когда на берег накатит волна, или же более твердую субстанцию? Папа никогда не давал слабину. Ханна твердо решила предоставить маме все мыслимые возможности.

Та была перед ней в долгу, и пустыми извинениями, с такой легкостью срывавшимися с ее губ, ей не отделаться. Тогда она поняла, что за словами может скрываться более глубокая истина. Только поступки. Вот что сказала фармор, папина мама, и он с ней согласился: действия красноречивее слов. Стало быть, Ханна будет действовать, давая маме шанс делать что-то в ответ. И тогда станет ясно, сдала она этот экзамен или провалила.

СЮЗЕТТА

От привычки поспать днем Сюзетта отказалась много лет назад, но к тому времени, когда они с дочерью вползли в дом, безвольно волоча непослушные ноги, было ясно, что каждая из них совершенно выбилась из сил. Мать была на грани обморока и после экстренного визита к парикмахеру, увидев, что Ханна клевала носом на заднем сиденье, помчалась домой, надеясь вернуться до того, как девочка достаточно отдохнет.

На кухне они притормозили, и Сюзетта налила два стакана холодной воды. Каждая из них выпила свой в один прием, и она в тысячный раз заметила, до какой степени они с Ханной похожи. Порой Алекс тоже обращал внимание на то, как одинаково они стоят, выставив одну ногу перед другой и согнув ее в коленке, как идентично складывают на груди руки. Они могли сидеть на диване, как две подставки для книг, и в одной и той же позе смотреть телевизор.

– Пойду прилягу. Ты, похоже, тоже устала. Хорошо поиграла в парке?

Ханна кивнула, даже не глядя на нее. Допила воду, открыла посудомоечную машину и положила стакан на верхнюю полку.

– Спасибо. Сегодня по большому счету ты вела себя замечательно. За исключением разве что…

Она показала на свою новую прическу, скошенную сзади под небольшим углом. С левой стороны пряди все еще были коротковаты, но большинство не обратит на это никакого внимания. Мэри предложила ей сделать длинную косую челку. Так она выглядела совсем иначе, но стиль был современный и свежий. Ханна с безразличным видом сорвалась с места и ринулась вверх по лестнице. Сюзетта налила себе еще воды и тоже поднялась на второй этаж.

Ханна уже лежала на одеяле и листала чудную книжку, которую ей часто читал Алекс. Сюзетта остановилась в дверном проеме.

– Если тебе что-нибудь понадобится, я оставлю дверь открытой. Долго спать не буду, мне просто нужно…

Впасть в кому и прийти в себя в новом теле. Ханна ее напрочь проигнорировала, и ей не оставалось ничего другого, кроме как уйти к себе.

Сюзетта поставила воду на прикроватный столик, но перед тем, как выключить телефон, включила фронтальную камеру и осмотрела свою новую внешность. Явно короче обычного. Но все равно женственно и недурно. Не надо устраивать трагедию. Это всего лишь волосы, Ханна же не стала…

Выкалывать ей глаз.

Это было бы намного хуже.

Сюзетта тяжело опустилась на кровать, собираясь уснуть. Солнечные лучи заливали комнату своей щедрой оптимистичной энергией. Стучались в ее веки, но она держала их плотно закрытыми. Мысли сменились путаной вереницей образов и обрывков звуков, будто мистер Джи показывал ей рекламный ролик школы. Потом наступило благословенное небытие.

В какой-то момент оно сменилось сном, да не простым, а эротическим. Сюзетта, одетая в прозрачный наряд нимфы, лежала среди огромных узорчатых подушек в комнате с окнами без стекол. Недремлющая часть ее сознания предположила, что подобное помещение может существовать где-нибудь в тропиках. Но когда ее взор пронзил просвечивавшие тонкие занавески, она увидела не буйную зелень тропиков, песок или океан, а рвавшиеся вверх горы. У их основания покоилась безбрежная зеркальная голубая водная гладь. Во сне она знала, что стала наложницей, одной из многих, и слышала доносившиеся из какой-то дальней комнаты страстные стоны другой блудницы, наслаждавшейся их господином. Сюзетта ужасно желала ему отдаться, чтобы он пришел к ней и отодрал как ту единственную, которая в действительности была ему небезразлична…

Сна больше не было. Спрятанный внутри режиссер выкрикнул: «Снято!» – и хлопушка возвестила об окончании сцены. Глупые грезы о чьих-то там усладах ее больше не интересовали. Но когда она проснулась, звуковое сопровождение сна осталось – женские стоны. Сюзетта в замешательстве приподнялась на локтях. Может, у нее открыто окно, и соседка, наслаждаясь солнечным днем, решила заняться сексом на лужайке? Хотя, если честно, на соседку это было непохоже.