Молодая гвардия

И вдруг Виктору показалось то самое, что казалось и его друзьям, с замиранием сердца ждавшим его действий, – ему показалось, что прошло много времени и скоро начнет светать. И, не думая уже о том, что часовому теперь легче его увидеть и особенно услышать, потому что звуки собственных шагов уже не заглушали часовому других звуков, Виктор пополз прямо на него. Не более двух метров разделяло их, а часовой все стоял так, засунув руки в карманы, с винтовкой за плечом, склонив голову в пилотке, чуть покачиваясь. Виктор не помнил, сделал ли он еще несколько ползучих движений или сразу вскочил, но он был уже на ногах сбоку от часового и занес финку. Часовой открыл глаза и быстро повернул голову – это был сильно пожилой, худой немец, обросший щетиной. Глаза его приняли безумное выражение, и он, не успев вытащить рук из карманов, издал странный тихий звук:

– Ых…

Виктор изо всей силы ударил его финкой в шею, левее подбородка. Финка по самую рукоять вошла во что-то мягкое за ключицей. Немец упал, и Виктор упал на него и хотел ударить еще раз, но немец уже задергался, и кровь пошла у него изо рта. Виктор отошел в сторону и бросил окровавленную финку. И вдруг его начало рвать с такой силой, что он зажал себе рот рукавом левой руки, чтобы не было слышно, как его рвет.

В это время он увидел перед собой Анатолия, который совал ему финку и шептал:

– Возьми, останется примета…

Виктор спрятал финку, а Рагозин схватил его под руку и сказал:

– На дорогу!..

Виктор вынул револьвер и вместе с Рагозиным выбежал на дорогу, и они залегли здесь.

Боря Главан, боясь в темноте запутаться в этих козлах с колючей проволокой, с профессиональной быстротой работая щипцами-кусачками, сделал проход между двумя столбами в заграждении. Вместе с Анатолием они кинулись к дверям барака. Главан ощупал запор – это был обычный железный засов на замке. Главан сунул фомку в петлю замка и сломал его. Они отодвинули засов и в страшном волнении открыли дверь. Их обдало донельзя спертым, смрадно-теплым воздухом. Люди проснулись, кто-то шевелился справа и слева и впереди от них, кто-то испуганно спрашивал спросонок.

– Товарищи… – сказал Анатолий и от волнения не мог больше ничего сказать.

Раздалось несколько приглушенных радостных возгласов, на них зашикали.

– Уходите лесом к реке и дальше вверх и вниз по реке, – сказал Анатолий, овладев собой. – Есть здесь Гордей Корниенко?

– Есть! – ответил кто-то из груды копошившихся тел.

– Идите домой, к жене… – Анатолий вышел из барака и стал у дверей.

– Голубь… Спасибо… Избавители… – доносилось до Анатолия.

Передние побежали было к козлам, опутанным проволокой, но Главан перехватил их и направил в проход в заграждении. Пленные устремились в проход. Вдруг кто-то сбоку схватил Анатолия обеими руками за плечо и зашептал исступленно-радостно:

– Толя?.. Толя?..

Анатолий, вздрогнув, приблизил лицо к самому лицу человека, державшего его.

– Мошков Женя… – сказал Анатолий, почему-то даже не удивившись.

– Узнал тебя по голосу! – сказал Мошков.

– Обожди… Уйдем вместе…

Было еще далеко до рассвета, когда отделившиеся от других ребят Анатолий, Виктор и Женя Мошков, высохший, босой, в каких-то вонючих лохмотьях, с колтуном на голове, присели на дне узкой, поросшей кустарником балки отдохнуть.

Теперь казалось просто чудом, что они освободили из плена Мошкова, о котором только что перед этим говорили на берегу Донца. Несмотря на усталость, Анатолий был радостно-возбужден. Он все вспоминал то один, то другой момент операции, завершившейся так удачно, хвалил Виктора и Главана и других ребят, то опять возвращался к тому, как это они освободили Женю Мошкова. Виктор отвечал мрачно, односложно, а Мошков все время молчал. В конце концов Анатолий тоже смолк. В балке было очень темно и тихо.

И вдруг где-то ниже по Донцу занялось зарево. Оно занялось сразу, охватив большую часть неба, которое над местом пожара все более провисало, как красный полог; даже в балке стало светло.

– Где это? – тихо спросил Виктор.

– Возле Гундоровской, – сказал Анатолий после некоторого молчания. – Это Кашук, – сказал он, понизив голос. – Скирды жгут. Он теперь их каждую ночь жжет…

– Учились в школе, видели перед собой такой широкий, ясный путь жизни и вот чем вынуждены заниматься! – вдруг с силой сказал Виктор. – И выхода другого нет…

– Ребята! Неужто ж я свободен? Ребята! – хрипло сказал Женя Мошков и, закрыв лицо руками, пал на пересохшую траву.

Глава сорок первая

Несмотря на то что «Молодая гвардия» имела уже за своими плечами несколько громких боевых дел, ничто не говорило о том, что немцы озабочены существованием этой организации.