Молодая и покорная (ЛП)

И разве это, мать вашу, не поразительно? Однако не стоит отрицать, первые несколько миль по пути сюда были довольно мучительными. Но когда Рейн начала отвечать им, слушать их, подчиняться, и возбуждаться…

Мысли о ревности каким-то неведомым образом выветрились у него из головы.

— Ага. Думаю, частично это так, из-за того, что она удивительная женщина, и потому что мы даем ей как раз то, в чем она нуждается.

— Я в этом даже не сомневаюсь, но мне кажется, что так случилось еще и потому, что мы уже делали подобное раньше. Просто Рейн иначе отреагировала.

— По сравнению с Джульеттой? — закончил за него Лиам.

— Да, об этом я и говорю.

— Блять. Знаю, это неправильно, но какая-то часть меня все же испытывает чувство вины из-за того, что моя связь с Рейн гораздо сильнее и глубже, чем та, что была между мной и моей собственной женой.

Лиам был совсем не удивлен. А теперь, когда Хаммер не пытался скрывать свои чувства, даже Рейн уже должна была их разглядеть.

— Что-то в этом всем… да мать твою, я даже не знаю, как объяснить.

Хаммер нервно провел по волосам.

— Знакомо и в то же время, нет. Ну, я, по крайней мере, не один страдаю подобной херней?

— Нет.

Прежде чем заговорить, Хаммер смерил его долгим и пристальным взглядом.

— То, что случилось наверху… свело меня с ума. Думаешь, это сравнимо с тем, что было раньше?

Повертев в руках бокал, Лиам сделал глоток.

— Не знаю, чего я ожидал, но могу сказать точно, что такой сильной связи и привязанности я еще не чувствовал ни к кому.

— Теперь я вижу, что в отличие от Рейн, Джульетта просто механически проживала события, без вовлечения чувств. Полагаю, она думала, что именно этого мы и хотели. Нет. Я хотел. Ничего удивительного в том, что ее сердце билось ровно. Господи, я был таким эгоистом.

— Отпусти эти воспоминания, Макен. Все это уж давно быльем поросло. Мы оба не можем с полной уверенностью сказать, что за мысли крутились у нее в голове. Сейчас наша главная цель — Рейн.

— Ты прав, мужик. Даже в своих самых бредовых фантазиях, я не думал, что она так нам раскроется. Рейн не просто подвинула свои стены, она, можно сказать, разбила их на куски прямо перед нашими глазами.

Расплывшееся по лицу Макена выражение крайней степени удивления сменилось коварной ухмылкой.

— И ты за весь день еще ни разу мне не врезал. Вот дела то. Я это ценю.

Со слабой улыбкой на губах он кивнул головой в его сторону.

— То же самое могу сказать и в твой адрес. Хотя, ты ни за что не убедишь меня в том, что в течение дня тебе ни разу не хотелось со мной помахаться.

Он хмыкнул.

— Я не собирался давать ей ни одной причины, чтобы остановить все, что мы только начали.

Лиам снова поднял свой бокал.

— За наше самообладание.

Негромко усмехнувшись, Хаммер тоже отсалютировал ему своим стаканом.

— Полагаю, теперь мы уверены в том, что ее намерение раскрыться вполне серьезно.

Уставившись на лижущие древесину языки пламени, Лиам вспомнил, как отчаянно и упорно Рейн выполняла их команды.

— Должен тебе сказать, что я рассчитывал потратить первые дни на неустанные попытки вытащить из нее правду.

— Согласен.

— Но мы не можем дать слабину и позволить ей спрятаться только потому, что сегодня она справилась гораздо лучше, чем просто "хорошо".

— Нам необходимо убедиться в том, что она не станет увиливать от нас в течение последующих заданий.

— Именно. Иначе, она запросто вернется к своим старым привычкам. В любом случае, это чертовски хороший старт.

— Да, и этот старт позволяет мне надеяться, мужик. Дарит мне эту долбанную надежду.

— Боже, прости за то, что я разболтал про фотки. Я совсем не хотел в это вмешиваться, — Лиам скривился.

— Не парься. Рано или поздно она должна была узнать правду. Но твою мать, как же мне было неприятно ранить ее подобным образом. Я ведь не собирался предавать ее доверие, мне следовало сказать ей о наличии снимков еще давным-давно.

Лиам с любопытством посмотрел на Хаммера.

— Тогда почему же ты так ни разу и не признался ей в своих чувствах?

— Да что ты вообще знаешь о моих чувствах к ней? — взревел Хаммер.

Лиам устал ходить вокруг да около, пришло время опустить щиты и выставить на обозрение то, что находилось за ними.

— Серьезно, приятель. Тебе следовало сказать ей о них намного раньше. Она бы не стала скрывать от тебя свою любовь.

— Сегодняшние события лишь доказывают твою правоту. Мне давно нужно было ей признаться. Вместо этого я позволил своим страхам и прочему дерьму взять над собой верх. Вот такой я, блять, мудак.

Хаммер покачал головой.

— Но теперь, даже несмотря на то, что я готов открыться, это уже не то место и не то время. Я не стану отвлекать ее от главной цели. Кроме того, она признавалась мне в любви совсем недавно. Я, конечно, подозревал об этом, но…

— Я бы все отдал за эти ее слова, сказанные в мой адрес.

От удивления у Хаммера отвисла челюсть.

— Она никогда не говорила тебе, что любит?

— Ни разу.

— Только потому, что она никогда не говорила об этом вслух, не значит, что… Иисусе, ты шутишь, верно? Разве ты не видишь, какими глазами она на тебя смотрит? Ты должен знать, что она в тебя влюблена.