Молодая и покорная (ЛП)

— Она что, даже не пытается? Тогда, это многое меняет.

Обсудив поведение Рейн, они набросали приблизительный план дальнейших действий Лиама на пути к ее завоеванию.

— Ты ненавидишь это.

Сет даже не спрашивал; он знал.

— Всей душой, — признался Лиам.

— Но в этом есть здравый смысл. Мне нужно все обдумать.

— Это будет нелегко, — сказал Сет.

— Но ты не обретешь свое счастье, до тех пор, пока ее сердце не покорится тебе полностью.

****

Следующим утром, Рейн возилась на кухне, дробя орешки для бананового хлеба, то и дело, останавливаясь, чтобы проверить готовность стоящего в духовке кекса. Слева от нее, остывало, только что вынутое из духовки, шоколадное печенье.

Все эти ароматы должны были возбуждать у нее аппетит. Но этого не происходило.

На столе позади нее, стояли так любимые Хаммером яблочные маффины с пряностями. Их запах тоже должен был быть соблазнительным, но нет.

Поднявшийся под кухонным полотенцем дрожжевой хлеб уже выглядел вполне готовым, чтобы поставить его в духовку. К тому же, она уже испекла целую тарелку булочек с корицей и поставила их рядом. Но спокойствие так и не приходило к ней, а ведь она крутится по кухне с 3 утра!

Вчера вечером, Лиам так и не пришел спать — по крайней мере, в их общую постель. Рейн отчаянно пыталась отогнать от себя мысли, что он нашел кого-то другого. Ведь никогда прежде он не пропадал, не проронив ни слова. И она точно знала, что он хотел этим сказать: он был более, чем расстроен ее отказом взять тест на беременность, Днем Благодарения… всем. Если между ними ничего не изменится, она не сможет удержать его.

От одной лишь мысли об этом, ее охватила, сдавливающая горло, паника. Этим утром она написала ему сообщение, в котором говорила, что соскучилась по нему… но он не ответил.

Ее единственным утешением было то, что его одежда все еще висела в шкафу. Она надеялась, что это было знаком того, что он рано или поздно вернется, хотя и опасалась, что с тем же успехом, он мог бы послать за своими вещами и из Нью-Йорка. А может его отъезд — к лучшему? Она прижала руку к губам, пытаясь сдержать рыдания.

В дверях позади нее, она почувствовала чье-то присутствие. Даже по одному колебанию воздуха в комнате, она знала, что за ней наблюдает именно Хаммер. Он видел всю ее стряпню — и точно знал, что она означала.

Сделав успокаивающий вдох и стряхивая дробленные орехи в жидкое тесто, она старалась не встречаться с ним взглядом.

— Доброе утро. А я тут занимаюсь выпечкой. Угощайся.

Хаммер пересек комнату и вторгся в ее личное пространство, как бы говоря ей без слов, что ей не удастся сбежать от того, что ему придется сказать.

Когда он схватился своими крупными пальцами за стойку на уровне ее талии, он ощутила тепло его тела вдоль всей спины. Проклятье! И почему она не додумалась надеть на себя что-то посерьезнее, чем коротенькие шортики и маечку? Под его взглядом, она почувствовала себя голой.

— Все выглядит очень аппетитно, прелесть. Скажи, что-то случилось?

Она заставила себя пожать плечами.

— Просто не могла уснуть. Мне стало скучно, и я решила заняться выпечкой.

Из его горла послышался горький смех, без намека на юмор.

— Не забывай, с кем ты говоришь. Это же я. И я прекрасно знаю, что ты способна накормить целый батальон, когда у тебя проблемы. Что, сегодня постель казалась тебе излишне просторной?

Зачем, черт возьми, он дразнит ее?

Она хлопнула лопаткой по столешнице.

— Это не твоего чертова ума дела.

— Повернись.

Он ждал… и, наконец, со вздохом, она повиновалась его словам.

— Нам нужно поговорить.

— О делах клуба?

— Возможно, Лиам и позволял тебе увиливать от ответа. Но я не стану это терпеть. Сядь. Сейчас же.

Пытаясь оттолкнуть его от себя, она положила руки ему на грудь.

— Чего, черт возьми, ты хочешь от меня? Услышать, что я все испортила? Да. Ты прав. Я облажалась, воистину с королевским величием! Счастлив?!

— Лиам спит, обнимаясь с бутылкой, в свободной спальне в конце коридора.

Он сделал паузу, его голос смягчился.

— В одиночестве.

Боже, если бы он сказал что-нибудь другое, она бы выдержала!

Вызвал бы ее на спор? Да все что угодно! Именно сейчас она бы с радостью выбрала любой из этих вариантов. Но вместо этого, он буквально обезоружил ее своим состраданием и сочувствием. Будь он проклят!

Несмотря на их взрывные и неустойчивые отношения, когда он мог в одну минуту окунуть ее с головой в ванну со льдом, а в другую — зажечь, как спичку, он был и оставался единственным человеком на земле, которому она доверяла больше всего. Даже имея различные представления о том, что будет для нее лучше, он всегда желал ей только добра. Она знала это.

Поэтому Рейн изо всех сил крепилась, противостоя желанию броситься ему на шею, утонуть в таких родных объятиях и выплакать все свои беды. Она не могла. Потому как знала, что он без колебаний, взвалит на себя ее ношу, а это было бы нечестно по отношению к нему и к Лиаму. Именно поэтому, она и должна была держать все в себе.

Она чувствовала себя такой чертовски одинокой.