Молодая и покорная (ЛП)

Каждым скольжением своего языка ей навстречу, он продолжал дарить ей свою поддержку, заботу и мягкое руководство, направляя ее. Постепенно неуверенность покинула ее и она полностью открылась ему, показывая всю свою страсть в одном этом поцелуе.

Она излучала отчаяние и чувственную жажду. С каждым новым стоном и скольжением ее языка, она говорила ему, что он что-то значил для нее.

Она любила его. На интуитивном уровне Лиам чувствовал все это. Кроме ее красоты и сексуальности, в ней его привлекала и эта возможность позаботиться о ком-то столь уязвимом и беззащитном.

Удерживая ее одной рукой за волосы, а другой — за бедро, он отстранился.

— Какой цвет?

— Очень зеленый, — выдохнула она.

— Что этот поцелуй заставил почувствовать тебя?

Рейн немного отпрянула. Между ее бровками пролегла небольшая складка.

Увидев это, он постарался не стиснуть зубы от разочарования.

— Здесь нет правильного или неправильного ответа, любимая. Я спрашиваю лишь потому, что меня это волнует.

Она расслабилась.

— Расслабленной. Связанной с Вами.

— Я надеялся, что ты это скажешь.

Хотя бы для начала. Пробежавшись рукой вверх вдоль ее тела к груди, он ласково провел костяшками пальцев по припухшим соскам.

— Что этот поцелуй сказал тебе о моих чувствах?

— То, что Вы готовы придти на помощь или утешить меня.

Но следующие слова дались ей с большим трудом. Лиам видел, как она переборола себя, чтобы произнести их.

— Что Вы заботитесь.

Это не должно быть новостью для нее.

— Конечно, так и есть. Но я хочу, чтобы ты всегда чувствовала это.

Она кивнула.

Хотя она ничего не сказала, ее взгляд, не отрываясь, смотрел на него. В ее глазах читались надежда, потребность и молчаливая мольба. Она жаждала большего, ей хотелось поделиться собой с ним. И внутренне он весь напрягся от ожидания.

— Ты хотела что-то сказать, любимая?

Зажмурившись, Рейн закусила губу, потом покачала головой и опустила глаза. Она была такой чертовски замкнутой. Лиам подавил в себе еще одну порцию разочарования. Он отказывался сдаваться.

Опустившись на локти, он приблизился к ее лицу и провел по ее губам своим ртом.

— Ты можешь сказать мне все, что угодно.

— Я знаю.

Нет, она не знала. Он вздохнул.

Спустившись вниз по ее телу, он встал на колени, чтобы начать целовать ее ступни и покусывать пальчики на ногах. Непоседливая девчонка захихикала и посмотрела на него широко раскрытыми от изумления и легкого страха глазами. Твою мать, в выражении ее лица можно было многое разглядеть.

За все это время ее успел поиметь мудак, посмевший взять ее девственность, Хаммер, и даже он сам, но никто из них не озаботился тем, чтобы продемонстрировать ей свою ласку через прикосновение. Этот факт еще больше утвердил его в своем решении раскрыть ей свое сердце, не используя при этом слова.

Проложив дорожку поцелуев вверх по ее ножкам, он сперва задержался во впадинках под коленями, после чего двинулся дальше вверх к бедрам и, наконец, навис над ее киской. Никогда прежде, он не видел, чтобы девочка была настолько мокрой. И чем ближе он подбирался своими губами к ее естеству, тем прерывистее становилось ее дыхание.

Она толкнулась к нему навстречу своими бедрами. Но он нежно прижал ее к матрасу.

— Нет, любимая. Как ты?

— Зеленый.

Казалось, она изо всех сил торопилась побыстрее произнести это слово. Улыбнувшись, он согрел своим дыханием ее скользкие складочки и потер подушечкой большого пальца чувствительную точку над клитором.

— Что ты чувствуешь сейчас от моего прикосновения? Скажи мне.

— Чувствую себя больше, чем просто желанной. Как-будто… кроме меня для Вас нет никого важнее. Звучит безумно, но…

— Нет. Ты совершенно права. Я горжусь тобой.

Большими пальцами обеих рук он раскрыл ее киску для своего взгляда и языка. Приподняв ее бедра повыше и обхватив их руками, Лиам накинулся на ее сочную плоть, словно давно страдающий от голода человек. Он целовал ее женственность также тщательно, как до того целовал ее губы.

Не обращая внимания на то, что его собственный, твердый, как сталь, член изнывал от дикой потребности оказаться внутри нее, он продолжал неторопливо ласкать и возбуждать ее, вознося все выше и выше. Опьяненый вязкой влагой ее возбуждения на языке, он настойчиво продолжал ласкать ее мягкость.

— Ты чувствуешь, что о тебе заботятся?

— У меня кружится голова, — задыхалась она.

— Я чувствую, как моя кровь мчится по венам, а киска ноет от желания.

Слишком легкие, ничего не значащие теперь ответы, хотя раньше, его мужественность взыграла бы от такой победы. Сейчас же, ему хотелось большего.

— Хорошо. А что насчет твоего сердца?

— Я… наверное, я значу что-то для Вас, если Вы даете мне так много.

Ответ уже лучше, но все же не тот, которого он добивался.

— Да. Но что ты чувствуешь в сердце, когда я делаю так?

Он наклонился к ней и провел языком вдоль ее киски неторопливым, полным невысказанной любви, движением. Она напряглась под ним, застонала и выгнулась.

— Это заставляет меня чувствовать, что… Вы хотите, чтобы я знала, что Вы заботитесь обо мне.

— Так и есть.

Не произнося вслух, она так и кружилась вокруг слов, которые он действительно хотел услышать.