Молодая вдова (СИ)

Уорнер в ответ только немного хохотнул, и присев перед ней на ковер, оперся спиной об оттоманку.

— Но у нас впереди еще есть время, — сказал он, — кроме того, я имел в виду не только постель. Хочу провести как можно больше рядом с тобой, даже просто глядя в твои глаза, цвета неба перед грозой. Готов поспорить, тебя сейчас что-то беспокоит, потому как еще сегодня утром, перед тем как я тебя покинул, они были намного светлее… Где-то такого цвета, как небо незадолго после рассвета.

Произнося эти слова, Уорнер внутренне ругал самого себя: «Ты обещал обойтись без ненужного романтизма!!! Еще не хватало признания в любви, чтоб она бросилась тебе на шею и наплевала на все деньги мира. Хотя, кто знает… Возможно, все твои предположения ложны: никто не выберет любовь бедного Уорнера, когда на карте целое состояние. Так что ограничимся интрижкой, не обременительной ни для себя, ни для вдовы».

Мартиника вздохнула, и, наплевав на все условности, сообщила ему напрямую:

— Просто в виду некоторых природных причин, у меня жутко болит поясница. Я готова душу дьяволу продать, чтобы облегчить свои ощущения.

Она надеялась смутить Уорнера своей прямотой, но вместо этого он поднялся, и посоветовал поменять положение. Перевернул ее на оттоманке вниз головой, так, что туловище фактически свисало с нее, опираясь лишь бедрами и ногами на горизонтальную поверхность. А сам принялся при этом аккуратно массировать ее поясницу.

— Это новый извращенный способ заставить девушку упасть в твои объятия?

— Скажи, что тебе не стало легче?

— Нет, наоборот. Готова хоть на голове стоять, если это поможет.

— Вот и помолчи, меня этому научили на востоке. Искусство лечебного массажа достаточно интимно, там ему обучают девушек в гареме султана.

— И каким же образом тебе посчастливилось его узнать?

— Все намного проще, я жил у евнуха, который как раз занимался обучением. Мне пришлось несколько поступиться своими принципами: раньше я обещал, что ни один мужчина меня так не коснется…

Мартиника не удержалась от смеха, а Паркер продолжал аккуратно разминать ее спину:

— Тебе после этого следует лечь на ровную твердую поверхность, думаю, что на ковре — самое подходящее место.

— Опять хочешь стащить меня на пол?

— Безусловно, там ты более податливая. Но если серьезно…

— Ладно, ладно. Я все поняла!

Глава 21

Боль отступила, Мартиника лежала на ковре, глядя в потолок комнаты и думая о том, как просто ей дается общение с этим, недавно еще малознакомым мужчиной. Но внутри себя она ощущает поразительное спокойствие и уверенность, что все произошедшее и сказанное ему останется тайной. Лишь его дальнейшие планы относительно ее персоны заставляли девушку задуматься. Паркер, безусловно, понимает, что она должна будет выйти замуж. Он ясно дал понять, что считает себя для этого неподходящей кандидатурой, более того предлагал даже познакомить ее с приличными джентльменами…

И сама девушка понимает, что если хочет сохранить Шератон, должна забыть об Уорнере. Повернув голову в бок, она уткнулась взглядом в Паркера, лежащего точно так же на ковре, и не сводящего с нее глаз. Ну почему, почему все должно быть таким сложным?

— Расскажи, о чем думаешь, — произнес почти шепотом Уорнер.

— Не могу понять, почему Сомерсет решил сыграть со мной эту шутку.

— Вы были в натянутых отношениях?

— Нет, мы были в прекрасных отношениях… Он заменил мне отца.

— Зачем ему понадобилось тогда жениться на тебе?

— Его убедили, что он скоро умрет, а я страдала от несчастной любви к этому ничтожеству Ландману, и думала, что уж лучше скрасить последние дни старику, чем предаваться дальнейшим терзаниям.

— Но он, что, не пытался заявить свои супружеские права? — с непониманием уставился на нее Уорнер, повернувшись на бок и оперев голову на ладонь. Мартиника отвечала с излишней горячностью:

— Он и не собирался заявлять свои супружеские права! Сомерсет выгнал меня из своей спальни, когда я попыталась предложить себя. Заявил, что относиться ко мне исключительно как к дочери и лечь со мной в постель для него равносильно кровосмешению.

— Вот уж никогда бы не подумал, после всего услышанного, что герцог просто настолько переживал за твою судьбу, что решил любой ценой обеспечить тебе и положение в обществе, и огромное приданое.

— Светские сплетни были куда интереснее? — поморщилась Мартиника.

— Да, — ответил он, целуя ее в нос, — но я не особо ими интересовался — во время моего отсутствия в Британии существовала масса других вещей, занимавших мое воображение. Потому не дуйся на меня. Лучше расскажи, почему Сомерсет так переживал за тебя? Он и был твоим настоящим отцом?

— Нет, мой отец совершенно другой человек.

— Ты говорила, что герцог взял над тобой опеку. Твои родители умерли?