Молодой Алданов

По мнению Алданова, жесткая политика государственного антисемитизма, проводившаяся правительством после убийства Александра II, дискредитировала власть в глазах всех слоев многомиллионного еврейского сообщества. В работе «Русские евреи в 70-х - 80-х годах» он писал: «При Александре III начались погромы, издавались антисемитские законы и вводились правовые ограничения против евреев[27]. Эта полоса вызвала всеобщее разочарование и среди представителей еврейской буржуазии, и среди привилегированных элементов. Часть их пыталась, правда, без большого успеха, сохранить свои верноподданнические позиции. <...> Однако [что] было <...> возможно и естественно <...> при Александре II, <...> стало просто смешным при его преемнике. Привязанность к Александру III даже еврейских магнатов выглядела бы ‘односторонней’ без малейшей встречной приязни. Об отношении к режиму со стороны еврейской интеллигенции и говорить нечего. Следы этого жестокого разочарования можно легко обнаружить у еврейских писателей того времени». Однако при этом интеграция евреев в русский социум отнюдь не замедлялась, а напротив, набирала все большие и большие обороты. Быстрыми темпами шли процессы аккультурации и ассимиляции. Дети еврейской элиты ходили в русские гимназии, учились в русских университетах, постепенно они становились людьми русской культуры. Среди шести урожденных киевлян писателей, вошедших в «золотой фонд» русской литературы ХХ в., - Михаил Булгаков, Максимилиан Волошин и Константин Паустовский, Марк Алданов, Бенедикт Лифшиц и Илья Эренбург - трое имели еврейское происхождение. Однако никто из них никакого отношения к еврейству, кроме «корней», не имел. Лифшиц и Эренбург по сугубо «духовным» соображениям крестились, Алданов, хотя от религии дистанцировался, тем не менее похоронен был в Ницце не на еврейском, а на русском православном кладбище Коканд.

Типичным примером аккультурации и ассимиляции была и семья Ионы Зайцева. Все его внуки и правнуки лишь происходили «из евреев», но душой и сердцем полностью были связаны с русской и европейской литературой и русской и западноевропейской культурной традицией. Ни писатель Марк Алданов, ни его родная сестра писатель Любовь Полонская, ни его жена переводчица Татьяна Ландау-Алданова, приходившаяся ему кузиной, ни племянница - поэтесса Гизелла Лахман, ни племянник - поэт и переводчик Рауль Робиненсон[28], уже никто ни в какой степени не имели отношения к еврейской среде.

Генеалогическое древо Марка Алданова по материнской, т. е. «зайцевской» линии, свидетельствует, что он состоит в различных (по отдаленности) степенях родства с целым рядом крупнейших филологов и литературоведов ХХ столетия. Двоюродным братом Алданова является Яков Малкиель (Yakov Malkiel, 1914-1998), знаменитый американский этимолог и филолог, специалист по романским языкам, троюродными братьями которого - по отцовской линии - были историк литературы Юрий Николаевич Тынянов и академик Виктор Максимович Жирмунский. Примечательно также, что Юрий Тынянов является одновременно и видным историческим романистом, писавшим, в частности, как и Алданов и примерно в то же время, об эпохе царствования Павла I (повесть «Восковая персона», 1931). Неизвестно, знал ли Алданов о своем далеком родстве с Ю. Н. Тыняновым, но отзывался он о нем - советском, а значит, несвободном «от системы ‘заданий’» художнике (sic!) - с большим уважением и, в первую очередь, именно как об историческом романисте: «В исторических его вещах нет ни пресмыкательства, ни желания угодить начальству. Кроме того, он ученый человек и добросовестный исследователь: он хорошо изучил ту эпоху и тех людей, о которых пишет. <...> Его исторические персонажи выписаны чрезвычайно тщательно, точно, иногда очень тонко, но это все-таки не живые люди. <...> Со всем тем, и он, бесспорно, даровитый человек <...>. Вполне возможно, что из него выйдет большой писатель. Я очень этого желаю, но не очень в это верю»[29].

Здесь же, поскольку речь у нас идет о биографии Марка Александровича Алданова, особо отметим, что он обладал исключительной способностью к иностранным языкам: свободно владел английским, немецким и французским, отлично знал, как особо отмечено в его гимназическом аттестате, также латинский и древнегреческий. При этом родного, казалось бы, ему еврейского Алданов, как ни странно, совсем не знал. Об этом он писал 15 июля 1950 года своему знакомому А. И. Погребецкому, предложившему ему посетить Израиль с курсом лекций: «Нисколько не отказался бы и от лекций, но на каком же языке? Ведь я, к сожалению, еврейского языка не знаю»[30]. То, что полиглот Алданов не знал идиш, указывает на исключительно высокую степень ассимиляции его ближайшего окружения. Ну, а незнание им иврита свидетельствует об отсутствии у него даже начального еврейского религиозного образования, которое в традиционных еврейских семьях было обязательным для мальчиков. В противном случае, имея вкус и способности к изучению иностранных языков, он, несомненно, в детстве выучил бы эти языки.