Молодой Алданов

В 1904 г. Марк Алданов был зачислен на физико-математический факультет киевского Императорского университет Святого Владимира. В начале ХХ столетия Киевский университет ничем особо среди российских университетов прославлен не был - ни в части профессорско-преподавательского состава[43], ни громкими именами его выпускников. Ректоры Николай Бобрецкий (профессор зоологии, 1903-1905) и Николай Цитович (профессор экономики, 1905-1917), на время каденции которых приходятся студенческие годы Марка Ландау, либеральными взглядами, что превалировали в профессорской среде столичных университетов, не отличались и проводили в своем учебном заведении политику в духе официального консерватизма. К 1905 году «.. .в связи с начавшимся повсюду общественным движением, волнения в академической жизни значительно усилились. Во многих городах (например, в Петербурге, Москве, Варшаве) преимущественно учащимися стали устраиваться уличные демонстрации. Московский университет в постановлении совета (14 декабря 1904 г.) заявил, что причина студенческих волнений - в общем недовольстве, которое коренится в отсутствии твердого и прочного правопорядка. Еще полнее и определеннее эта мысль была развита в известной ‘Записке о нуждах просвещения’ 342 деятелей ученых и высших учебных заведений («Право», 1905, январь, № 3). В ней говорилось, что высшие школы выйдут из теперешнего крайнего расстройства только тогда, когда произойдет ‘полное и коренное преобразование существующего порядка’ (государственного) и университетам будет предоставлена автономия. После события 9 января 1904 г. на сходках (в конце января и начале февраля) во всех высших учебных заведениях было постановлено прекратить учебные занятия до сентября месяца и требовать коренных реформ в государственном строе. Университеты один за другим были временно закрыты». Киевские профессора, напротив, всячески внушали студентам мысль о «‘нейтрализации науки’, о настоятельной необходимости изъять политику из У[ниверситета], чтобы этим ‘спасти страну от надвигающегося одичания’. <...> профессора во имя культуры призывали молодежь вернуться к науке, приняться за научные занятия. <...> У[нивеситет] должен быть не очагом революции, а мастерской, в глубине которой совершается великая тайна познания истины и создания идеалов»[44].

По-видимому вследствие этого, киевское студенчество, в отличие от Санкт-Петербургского, Московского и Одесского, не принимало активного участия в революционном движении и даже в бурные годы Первой русской революции в целом оставалось политически инертным. Касалось это и еврейского студенчества, в массе своей сильно политизированного[45]. Однако революционные события не могли, конечно, не оставить болезненных следов в памяти Алданова, особенно еврейский погром в Киеве 1905 г. Вот как описывает его один из очевидцев: «В <...> весенние дни 1905 года произошла первая в России революция. В Киеве начались беспорядки, еврейские погромы, демонстрации черносотенцев, которые шли по улицам с портретом царя Николая II, флагами и пением ‘Боже, царя храни’. Мы всей семьей с балкона наблюдали эти шествия, которые я очень хорошо запомнила в свои 4 года. Но еще ярче в памяти встает картина погрома еврейских лавок на Сенной площади. Грабили лавочки евреев, их самих вытаскивали, били, когда они сопротивлялись, тащили все, что там было. Запечатлелась жуткая картина - толпа обезумевших, жадных к легкой добыче людей тащит из маленькой лавочки кипы материй, которые волочатся по грязи, а самого хозяина, старого еврея в черном лапсердаке и ермолке, избивают с остервенением. Разносится дикий крик, вопли. И вдруг мы увидели молодого еврея, который бежал по крышам лавочек, преследуемый дикими криками разъяренной толпы. Ему удалось проникнуть к подъезду нашего дома. Папа быстро надел свою тужурку с красными генеральскими отворотами (папа в то время уже был действительный статский советник), спустился вниз, успел открыть дверь подъезда и впустить преследуемого молодого человека, который стремглав помчался вверх по лестнице на чердак. Отец не впустил в дом никого из беснующейся толпы благодаря воздействию своей генеральской куртки. И вид генеральских отворотов преградил дорогу толпе. Так был спасен от самосуда один из многих евреев, пострадавших от реакции 1905 года»[46].

Как интересные исторические совпадения отметим, что на юридическом факультете вместе с Марком Ландау учились такие будущие советские знаменитости, как поэт-футурист Бенедикт Лифшиц - Георгиевский кавалер Первой мировой, расстрелянный в годы Большого террора; его обвинитель Андрей Вышинский - верный сторожевой пес Сталина, создатель «правовой базы» советского карательно-репрессивного аппарата, прокурор СССР, а затем министр иностранных дел; Давид Заславский, журналист-идеолог, выразитель официальной линии партии при Сталине и Хрущеве, знаменитый советский политический обозреватель. Последний вышел из университета в один год с Алдановым, но никаких сведений о том, что они как-то общались друг с другом, не имеется.