Молодой Ленинград 1981

— Давай-ка лучше домой, а то мы бог знает до чего можем договориться, — предложил Корнев, подведя черту разговору.

В мастерской он, ни о чем не думая, застелил рундук и завалился спать. На душе было легко и свободно, словно случилось в жизни что-то хорошее… Ночью в дверь кто-то осторожно постучал. Он открыл глаза. В окнах брезжил рассвет.

— Кто? — спросил он осипшим ото сна голосом.

— Это я, Василий Петрович…

— Входи. Не закрыто. — Он приподнялся и сунул ноги в галоши. — Ты, что ли, Ольга? Что тебе не спится?

— Я подумала о вашем предложении…

— Ну и что ты надумала?

— Я решила согласиться.

— Хм, быстро же ты… Ну, ладно. Иди спать. Я учту твое согласие. — И сделал попытку нырнуть под одеяло.

— Нет. Я серьезно, — сказала она.

Он вновь сел. Помолчал. Потом пояснил:

— Как бы тебе сказать… Ты еще девочка совсем… Мне, конечно, приятно твое согласие, но давай будем считать все это шуткой… Я пошутил! Понимаешь? Просто брякнул ни к селу ни к городу…

Она застыла у двери. Потом тихо заплакала.

— Ты что, Ольга? Что с тобой? — встревожился он. — Ну… Не расстраивайся…

— Конечно… Если вы меня прогоните, — всхлипнула она, — то я никогда уже не смогу выйти замуж!

— Почему? — искренне удивился Корнев.

— Я не смогу больше никогда в жизни дать еще одно согласие. Нет, вы понимаете, что значит соглашаться раз, два… Это уже будет не жизнь, а притворство. — Она тихо плакала.

Он молчал. Уж больно было необычно это детское решение — делать все в жизни однажды, без ошибок, без права на отступление… Она плакала, прислонившись к дверному косяку, но плакала не жалобно. Про такой плач можно было сказать так же, как — пила, дышала… Было в этом плаче что-то великое и вечное.

— Ну хорошо, Ольга, — положил он руку на ее плечо, — пусть будет так, как ты хочешь.

— Правда? — осветилась она.

— Да-да… А теперь иди к девочкам и успокойся… Смотри: утро уже, а ты еще не спала. Иди, иди…

С утра Корнев помыл мотоцикл, попил чаю и стал дожидаться начала рабочего дня. В половине восьмого из девичьей вышли студентки. Он тоже вышел во двор.

— Ольга! — окликнул он. — Садись, подкину.

Она радостно отделилась от девушек и по-хозяйски забралась на сиденье… С работы Корнев ее тоже привез на мотоцикле. Она, не заглянув в девичью, прошла в мастерскую и поставила чайник на плитку. Он сел на рундук и задумался.

— Вы не расстраивайтесь, — сказала Ольга. — Сейчас чаю попьем…

— Мне надо в ГАИ, за номером, — вздохнул Василий Петрович.

— Тогда я вас подожду, — она выключила плитку.

— Что ты! Перекуси немного. Я ведь не скоро обернусь…

— Нет. Я буду ждать, — твердо заявила она.

Корнев вернулся из ГАИ часа через два — Ольга ждала. На плитке уже урчал чайник.

— Я тебя увидела, когда ты еще через мост ехал, — пояснила она, перейдя на «ты».

На пластиковом столе лежали вчерашние пирожки, которые Ольга прихватила с работы. Она разлила чай и принялась пить из своей чашки, которую, видимо, перетащила из девичьей половины. Она грызла пирожок, болтала ногой и восторгалась:

— Как хорошо за столом! А то мы там ели с кровати…

Василий Петрович серьезно жевал. Потом предложил ей:

— Хочешь постирать?

— Мечтаю! — воскликнула она.

— Тогда бери сейчас белье и поедем ко мне… Нырнешь в ванную и плещись… Да и мне надо бы искупаться…

Когда они отъезжали от вагончика, из окон выглянули студентки и с любопытством посмотрели им вслед.

В дороге навстречу попалась Бочкарева.

— Куда это вы намылились? — спросила она.

— В баню, — ответил Корнев недовольно.

Через пять минут подкатили к подъезду. Корнев открыл дверь и сказал Ольге:

— Располагайся. Там мыло и порошок есть…

Ольга сразу же исчезла в ванной, а он прошел в свою комнату. В комнате Калюжного заметил налет пыли на столе.

— Эх, мне бы такую квартирку! — завистливо вздохнула Бочкарева, тащившаяся сзади. — Я бы ребенка взяла из детдома… Но я уже делаю дело. Ты бы заехал ко мне в кладовую.

Василий Петрович молчал.

— Ну, заедешь, что ли? — спросила она, доставая махорочную сигарету.

— Да не кури ты эту дрянь! — взорвался Корнев.

— Пошел ты в баню! — ответила она. — Будешь тут мне указывать — что курить и где… И вообще, запомни: что хочет женщина, того хочет бог! — процитировала она, поджигая сигарету коптящей зажигалкой.

— Какая ты женщина! — опять психанул Корнев. — Ты полюбуйся на себя. Кирзачи! Краги! Штаны с ширинкой! Физиономия мыла просит! Да ты хоть знаешь, как настоящая женщина следит за собой, за тряпками, за ногтями… На тебя же ни один мужик не взглянет!

— Ты так считаешь? — ехидно взглянула она на Корнева.

— Да… И вообще, не являйся ко мне больше в таком варварском виде! Прекрати лаяться! Веди себя по-женски, если, конечно, в тебе еще хоть чуточка женского сохранилась…

— Ну, хорошо, — резко встала она. Топнула сапогом и громко хлопнула дверью.