Молодость

Женя смотрел на неё изумлённо, ещё толком ничего не понимая.

– Что сделал, Ева?

Она посмотрела на него и не ответила. Она попыталась приподняться. По-видимому, это причиняло ей не меньшую, если даже не большую, чем ему, боль.

– Ты или твой дружок-уголовник?! Или вы вместе?

– С чего ты взяла, что он уголовник? – спросил Женя первое, что пришло ему в голову.

– Я… помню его татуировки… рядом с собой…

Внезапно она зарыдала. А потом её сорвавшийся голос перешёл на крик:

– Убирайся! Понял! ты, скотина! мразь! Тварь, убирайся отсюда!..

Женя, в отличие от Евы, был одет. Он молча встал и, по-прежнему плохо соображая, покинул тёмную комнату.

Часть 2 Полигон

Глава 6

Первые дни в огнебате

Спустя два месяца после описанных событий

Солнце печёт головы, покрытые беретами. «Рхбзшники» носят оливковые береты. Впрочем, это не везде, и если в бригаде береты, то у парней в полку кепки, этакие дурацкие фуражки, у которых даже козырёк нельзя гнуть, ибо он всегда должен быть прямой; солдаты Вермахта во времена Третьего Рейха что-то подобное носили.

В полку вообще хорошо живут – ходят в этих своих кепочках все такие чистенькие, заборы красят да бордюры, да ещё строевой целыми днями занимаются. А бригадовские срочники всегда самые грязные и рваные, потому что на один только день приходится и военная подготовка, и физическая, и – рабочка какая-нибудь, так что свободное вечернее время уходит на то, чтобы постираться и подшиться; или, если твоей форме край, раздобыть себе новую любыми путями, но только если ты на этом деле спалишься, тебе отобьют почки, а если не предпримешь ничего и на утреннее построение выйдешь как оборванец, то тебе опять-таки отобьют почки, только уже всей ротой, потому как из-за тебя одного вся рота будет весь день ползать по плацу, выполнять джамп-прыжки, отжиматься и прочее.

Словом, в армии интересно. Во всяком случае, в Первой мобильной бригаде. У полковских ребят и выезд по тревоге приходится один на весь год. Полк расположен неподалёку от бригады, всё это две части в одном гарнизоне. Есть ещё военный институт, который главенствует и над полком, и над нашей частью 7**32. Но если в сам закрытый городок ещё и можно пробраться, то в институт так просто не прошмыгнёшь – там подряд три КПП и охрана.

Через два дня открывается полигон, то есть полевой лагерь. И вся бригада переезжает в поля. Тут уже всё построено: и палатки батальонов, где на каждый батальон приходится четыре в среднем палатки – потому что две роты и два, например, взвода, самих батальонов тоже четыре; также поставлены уже и четыре палатки-умывальника, и столовая возведена, и сортиры сколочены.

Сегодня весь день ушёл на то, чтобы обсыпать щебнем палатку 2-ой огнемётной роты, куда и попал по распределению Алин Андрей – на должность командира транспортно-заряжающей машины под номером 213. Дело в том, что командир тяжёлой огнемётной роты приказал своим солдатам обсыпать палатку именно так, и те в течение всех последних дней таскали кто в чём и на чём щебень от самого сортира, то есть это метров восемьдесят. Армия однообразие любит! И раз уж огнеметный батальон один, то и две другие роты плюс взвода должны последовать примеру ТОРа (тяжёлой огнемётной роты). И последовали. К вечеру управились. И скоро нужно было выдвигаться обратно в часть. Но ни Андрей, ни двое других новопризвавшихся об этом не парились, потому что с ними было также трое дембелей, которые работать-то, может, и не работали, но зато за временем следили и знали, что на развод и спуск флага опаздывать нельзя ни в коем случае. И если бы они теперь опоздали, ротный спросил бы с них – их ведь он отправил за старших, они ведь дембеля.

– Слушай, Сань, а ты в армию по собственному желанию пошёл или… призвали? – спросил Андрей, садясь на край «лишних» полов для умывальника, которые теперь были набросаны за палатками.

Санёк только рассмеялся. Он сидел рядом.

– Призвали, конечно. Какой кретин пойдёт сейчас служить по собственному желанию? Это только если контракт хочешь подписать. А контракт подписывать – это когда у тебя кроме ПТУ и всё с этим связанного иной дороги нет.

Работа на сегодня была как будто окончена. И дембеля, главным образом один дембель, самый, что называется, адекватный, разрешил им перекур, хотя никто из них троих-новослужащих не курил.

– А я вот сам захотел, – сказал Андрей.

– И что, жалеешь теперь?

– Пока ещё не знаю. РМП позади, а как в батальоне жизнь пойдёт, время покажет.

– Время… – Саша скривился. – Молись, чтобы время быстрее прошло. У меня брат тут служил. Так он уходил здоровым парнем, а вернулся тощий и больной. У него с почками теперь проблемы. Лечится. И за каким это хером тебе служить хочется?

– Опыт.