Молодость с нами

— Не ожидал от вас, Сомов, не ожидал, — продолжал Костя, стараясь говорить таким же ровным и

сухим тоном, каким когда-то разговаривал с ним самим подполковник Сагайдачный. — Наоборот, я надеялся,

что вы еще и Кондрашева поучите. Так и в наряд вас назначили: самостоятельный пограничник товарищ Сомов

и с ним молодой пограничник товарищ Кондрашев. Что же вы, товарищ. Кондрашев, клюковки захотели? А

представьте, что бы получилось, если бы на вас, на этакого босого молодца, вроде как пляжника с крымского

курорта, да на заснувшего Сомова нарушители вышли, диверсанты. Разве вы в таком состоянии выполнили бы

как надо свой долг по охране государственной границы Советского Союза?

— Да мы бы, товарищ лейтенант… — загорячился Кондрашев.

Костя понимал, что Кондрашеву в эти минуты очень стыдно, и поэтому считал, что щадить его не надо —

надо на эту рану сыпать соли как можно больше.

— Поздно “мы бы”! — не дал он закончить Кондрашеву. — Поздно, товарищ пограничник. Вы бы глупо

и зря погибли. Не как герои, а как шляпы. Надеть сапоги! — приказал он. — Привести себя обоим в должный

порядок и продолжать нести службу!

Ефрейтор Козлов, который сопровождал Костю, когда они отошли подальше, сказал:

— Будут теперь переживать ребята. Не хотел бы я быть на их месте.

— Я тоже, — сказал Костя.

Выйдя к железной дороге, к полосатым шлагбаумам, возле которых обычно происходила передача

международных поездов, Костя увидел на полотне группу людей, узнал среди них капитана Изотова и

подполковника Сагайдачного. Он знал, что Сагайдачный приехал сюда, чтобы принимать какой-то пакет от

пограничного комиссара соседней страны.

Костя подошел к группе пограничников, поздоровался. Вместе с ними он двинулся к шлагбауму, к

которому с той стороны направлялась группа военных. Подполковник Сагайдачный и пограничный комиссар

той стороны сошлись на нейтральной полосе меж двумя поднятыми шлагбаумами, козырнули друг другу, и

Сагайдачный принял большой конверт с гербами и печатями.

Сагайдачный и пограничный комиссар той стороны снова козырнули друг другу и разошлись.

Шлагбаумы опустились.

Костя впервые присутствовал при подобной церемонии. Ему было очень интересно и очень хотелось

знать, что скрывается в этом конверте, о чем там пишут из-за границы. Он тихонько сказал об этом Изотову. А

Изотов сказал громко:

— Ну что ж, товарищ подполковник нам, наверно, скажет, что там, если нет особых секретов.

На заставе конверт вскрыли, и Сагайдачный прочел:

— Ко мне вчера вечером обратилась сельская жительница такая-то с заявлением о том, что во время

полоскания белья на речке такой-то у нее уплыли кальсоны ее мужа. При визуальном обследовании местности

выяснено нашей стороной, что указанная часть туалета мужа сельской жительницы такой-то зацепилась за

корни прибрежного дерева на вашей стороне в районе пограничного знака номер такой-то. Частную

собственность мужа, сельской жительницы такой-то просим… и так далее. Возвратите, в общем.

— Где эти подштанники? — сказал Изотов Косте. — Кто видел, кто знает?

В казарме нашли рядового Федюшкина, который сказал:

— Верно, чего-то такое в воде болтается, розовое.

— Что ж ты, брат, — пожурил его Сагайдачный, — видишь, что болтается, а не докладываешь?

— Да ведь тряпка.

— Тряпки разные бывают. На границе нет тряпок, на границе всё — предметы, одни непосторонние, а

другие посторонние. О посторонних надо немедленно докладывать.

— Есть, товарищ подполковник, слушаюсь!

— Доставить розовые подштанники сюда! — приказал Изотов.

Пока их разыскивали, Сагайдачный говорил Изотову и Косте:

— Учтите, что, может быть, так проверяют нашу бдительность. За этой тряпкой может приплыть нечто и

более существенное. Надо смотреть зорче, товарищи.

Вечером у шлагбаумов состоялась передача на ту сторону частной собственности сельской жительницы

такой-то. К шлагбаумам послали старшину Лазарева. В порядке воинской дисциплины он нес розовые

подштанники на палке, вперекидку, далеко отставив руку.

Была бы жива Елена Сергеевна, Костя, конечно же, написал бы ей и о том, как его проверили бывалые

пограничники; и об этой истории с тряпкой, приплывшей из-за границы, написал бы в юмористическом духе.

Но Елены Сергеевны, мамы, нет…

Он представил себе отца, занятого институтскими делами, сердитую Ольгу, — и вместо того чтобы сесть

за письмо, позвонил на почту и попросил принять телеграмму в долг. Получилось очень коротко:

“Жив здоров приветом Костя”.

5

Павла Петровича с Баклановым вызвали в Москву, в министерство. Пришлось делать длиннейшие

объяснения к изменениям в тематическом плане. Изменения утвердили. Утвердили тему, предложенную

Ратниковым. Министр сказал, что мысль очень интересная, это правильно, что создается группа, надо поставить

работу так, чтобы в конце концов были подготовлены рекомендации для всех металлургических заводов.