Молодость с нами

Так продолжалось четверо суток. Четверо суток пограничники то нападали на след человека, шедшего в сторону границы, то теряли след. Был такой момент, когда думали, что человек уже в западне. Его заметили на озере, которое он переплывал, толкая перед собой бревно. Но когда обогнули озеро и вышли туда, где нарушитель должен был вылезти из воды, его там не оказалось: он обманул пограничников, вылез где-то в другом месте и пошел по ручьям, по топям, по канавам. Его обнаруживали еще дважды, и снова он ускользал, все приближаясь к границе. К концу четвертых суток предполагали, что он уже совсем близко возле нее, в районе заставы капитана Изотова.

Напряжение росло. Офицеры видели, что им противостоит очень умелый, ловкий и от этого вдесятеро опасный враг, который рвется к границе, чтобы уйти за ее черту. Что он несет, этот неуловимый лазутчик? Какие сведения о нашей промышленности или армии? Какие секретные данные выкрали у нас агенты врага? Чем это может грозить впоследствии?

На рассвете пятых суток, сидя в дозоре возле вспаханного с осени поля, увидал нарушителя и Костя Колосов. Нарушитель мелькнул в кустах, Костя успел разглядеть, что это крупный, высокий человек в брезентовой куртке; на спине у него был рюкзак.

— За мной! — приказал Костя, устремляясь туда, где мелькнул нарушитель.

Вслед за ним сорвался с места сержант Локотков, на длинном поводке у которого была злобная Пальма. Ефрейтора Козлова и повара Сомова Костя послал в обход с фланга, а молодой солдат Коршунов помчался назад с донесением о том, где обнаружен нарушитель.

Костя бежал, на ходу вытаскивая из кобуры пистолет и посылая патрон в патронник. Вот она, та минута, ради которой живет и годами учится пограничник. Та минута, когда он должен выполнить свой долг перед страной, перед народом, когда линия границы проходит через его сердце.

Добежав до места, где был замечен нарушитель, Костя увидел, что там уже никого нету, что Пальма мечется из стороны в сторону — весенняя вода мешает ей взять след.

Вдруг Пальма устремилась через кусты по прямой, она мчалась так почти километр. Костя и Локотков задыхались, а Пальма рвалась, давилась в ошейнике молча и яростно. Костя сказал:

— Отпустите! Пусть догоняет. Иначе он уйдет. Слышите, Локотков?

— Нельзя, товарищ лейтенант! Опасно.

— Он же уйдет, пока мы тут рассуждаем! Бросится в реку, а там рукой подать до границы! Отпустите собаку! — крикнул Костя.

Локотков остановился, сказал: «Эх, товарищ лейтенант!» — и спустил Пальму с поводка. Она скрылась в чаще кустарников, и там вскоре послышался ее отчаянный лай.

Костя с Локотковым бежали изо всех сил, они слышали, как за ними шлепают по воде и грязи размокшие сапоги Козлова и Сомова.

Лай стал еще отчаяннее, будто Пальму били, отгоняли, грозили ей.

— Ну что? — сказал на бегу Костя. — Видите, догнала!

В это время впереди ударил выстрел, за ним второй. Лай прекратился.

— Пальма! — крикнул Локотков. — Пальма!

Ответа не было.

Они нашли Пальму мертвой. У нее была прострелена голова. Рядом на земле валялись обрывки брезентовой куртки и две гильзы от пистолета крупного калибра.

Нарушитель снова ушел. Локотков потупясь стоял над убитой Пальмой. Он ничего не сказал Косте, но Костя чувствовал себя виновником и гибели Пальмы и того, что из-за его ошибки они упустили нарушителя.

Вскоре подоспела помощь с другими собаками. Но собаки не брали след. Локотков, обследовав отпечатки подошв нарушителя, сказал, что подошвы натерты веществом, отбивающим чутье у собак.

Надо было начинать все сначала, делать все возможное, чтобы враг не ушел за рубеж. Капитан Изотов сказал, что там его, видимо, ждут, потому что дозоров на границе нет, на мызе рыжебородого оживление, приехал даже кто-то в офицерской форме — не то майор, не то подполковник. Красавица дочка все время крутится возле дозорной тропы и собирает подснежники.

Костю капитан Изотов отправил с дозором по берегу мохового, поросшего клюквой болота. Этот берег, изгибаясь дугой, вел прямо к мызе рыжебородого. Костя шел с Козловым, Сомовым и возвратившимся Коршуновым. Он жестоко осуждал себя за горячность и отсутствие выдержки.

В тот момент, когда он хотел было остановиться, чтобы снять фуражку и вытереть пот со лба, он вновь увидел нарушителя.

Нарушитель полз по земле меж елок. На спине у него горбом торчал рюкзак. «В обход! Окружать!» — знаками приказал Костя своим солдатам. Надо было спешить, потому что линия столбов была в каких-нибудь двухстах метрах впереди; ближайшая пара столбов уже виднелась сквозь елки.

Нарушитель услышал хлюпанье грязи под сапогами, вскочил и, петляя, делая зигзаги, бросился бежать: ведь столбы рядом, рядом! Один бросок — и он там, там, где его ждут, где ему приготовлены ванна, чистое белье, спирт…

Костя мчался за ним, как олень. Нет, во второй раз он уже не оплошает, нет! Солдаты отставали, но Костя нагонял человека с рюкзаком. «Стой! — крикнул он, когда нарушителю оставалось метров пятьдесят до границы. — Стой, стреляю!»