Молодость

– И если нас не расстреляют, ты мне будешь должен тысячу австралийских долларов. Это же моя идея.

– То есть мы заключаем пари? Отлично, давай разговаривать.

Они стали разговаривать громко. Так громко, что их отлично слышали и солдаты, и офицер. Толстый задавал тон:

– Я слышал, что в России одна парашютистка прыгнула из самолета и у нее начались роды. А поскольку прыжок был затяжной, ребенка принял прямо в воздухе военный кинооператор, снимавший все это для телевидения.

– Да? Очень интересно!

– Но ребенок оказался негром, а трансляция была прямая. Не выдержав нервного шока, директор русского телевидения принял яд и умер. Началась война с Угандой.

– Это еще что! Я читал в газете, что погоды в этом году не будет. Это подтвердили ведущие метеорологи Уганды, но все это еще неизвестно.

Приговоренные говорили быстро, понимая, что главное – не останавливаться. От страха они вспоминали что-то главное, интересное из своей жизни, и так уж оказалось, что это были газетные и телевизионные новости. Но когда один из солдат принялся завязывать им глаза, толстый склонился к лирике:

– Я вообще страсть как люблю науку. И искусство. Еще я люблю спорт… Цирк… Марки… Филателию.

Солдат завязал глаза старому.

– Непринужденный разговор, – сказал старый, – вот все, что нужно интеллигентному человеку. Или, скажем, покой. Я всю жизнь мечтал быть французом или чехом, работать на заводе «Шкода» или «Пежо», а по субботам садиться к телевизору, ставить под правую руку ящик пива и смотреть футбол.

Солдат отошел к пулемету и выжидающе посмотрел на офицера. О чем говорили арестанты, уже не было слышно. Они стояли неподвижно и крутили головами, как бы ища друг друга. Офицер дал отмашку и, когда все было кончено, вместе с солдатами подошел ближе.

– Ну все, отдавай мне деньги! – радостно сказал своему напарнику тот, что завязывал глаза.

Офицер удивился.

– Какие деньги?

– А мы, господин офицер, поспорили, – ответил тот, что стрелял, – если эти государственные преступники, комар им в ухо, будут молчать перед справедливым возмездием, так и быть, отпустим их – выпустим через дыру в заборе.

– А если нет, то стреляем, укуси их кенгуру, а я буду должен тысячу австралийских долларов! – первый солдат достал пачку денег и протянул товарищу.

Солнце поднялось еще выше, пулеметчик взял деньги. Но, подумав, положил их на труп старика и отправился домой.

Офицер склонился над деньгами.

– Правильно. Старик ведь выиграл, – подумал он.

Как экзистенциалист.

1996

Отпуск

1

Я проснулся, услышав раскат грома.

2

Вот уже вторую неделю этот тихий немноголюдный дом отдыха служил мне цитаделью, в которой я прятался от старых знакомых и насущных проблем. И те и другие настолько измотали в последнее время, что случайно увиденное месткомовское объявление о бесплатной путевке заставило меня в двухчасовой срок собрать чемодан, крикнуть что-то в телефон жене и укатить куда глядят глаза, на край света, в тайгу, на станцию Дядюшкино. После шумного Теткинска мне здесь очень понравилось. Во-первых, настоящую тайгу я видел впервые в жизни. Мне и в голову не приходило, что наивысшим в жизни счастьем является проснуться с первым запахом росы и смотреть, смотреть сквозь растопыренные пальцы ног на высоченные ели, растущие вплотную к окнам.

Во-вторых, меня крайне умилял здешний образ жизни: тишиной, отсутствием внимания отдыхающих друг к другу, всем, что отличало его от величественных подмосковных ДО, где «О» превращался в полнейшее огорчение. Дни проходили очень хорошо, никто не гнал меня на экскурсии и не заставлял участвовать в художественной самодеятельности. Все время я уделял чтению книг, а начитавшись, гулял по лесу или просто спал.

Этот сценарий в точности повторился сегодня: я почитал, погулял и лег отдохнуть.

3

Раскат грома разбудил меня, а следом за ним в открытую, как оказалось, дверь вошел маленький носастенький старичок в очень старомодном костюме и с палкою в руке. Он осторожно прошелся по комнате, поглядел на потолок и стены, а оказавшись у окна, произнес:

– Льеть… Еремей Тимофеевич только уехали, а он – льеть.

Пока старичок бормотал, я успел принять его за бандита, отдыхающего и сумасшедшего. Но применительно даже к полному идиоту подобное поведение было трудно каким-либо образом объяснить. Видимо, я пошевелился.

– Ах! – воскликнул незваный гость. – Разбудил вас! Извиняйте старика, извиняйте! Я не по какому злому умыслу, токмо по неуклюжести! Извиняйте! А половицы у вас скрыпят, – он поднял указательный палец, – смазать надо!

Все это было так удивительно, что я решил вступить в беседу.

– Послушайте, – сказал я, – вы пришли ко мне без приглашения и разбудили к тому же. Кто вы и что вам нужно?