Молодожены

-- Если бы ты только знала, как я тебя люблю, как восхищаюсь тобой за такие вот мелочи, -- говорит он с жаром. -- Вот именно поэтому ты не вульгарна, ты вся -- отрицание вульгарности. Никакой в тебе хитрости, удивительная прямота. Ни тени злопамятства, никаких мелких счетов. Ты без обиняков говоришь, что согласна, даже если тебе и не очень-то приятно быть согласной и говорить об этом. Это так редко встречается, так редко! Ты просто чудо!

Он притягивает ее к себе и целует. Она улыбается, видно, что она счастлива от его слов.

-- Такой прямой и красивой девчонки, как ты, да еще чтобы так отлично умела готовить салат, -- нет, такой второй во Франции днем с огнем не сыщешь, -- шепчет он.

Они смеются. И опять целуются. Она гладит ему щеку кончиками пальцев.

-- Я тоже, наверное, не раз тебя ранила, даже не замечая этого, -говорит она. -- Да?

Он качает головой -- то ли чтобы сказать "нет", то ли чтобы попросить переменить тему -- мол, не будем больше об этом.

-- Не отрицай, я знаю. Вот, например, когда мы жили у твоих родителей, и я говорила тебе о них... И еще были случаи. Я уверена. Ты настоящий мужчина, в тебе нет ничего женского, и все же ты так чувствителен, так чувствителен. Я не знала никого, кто был бы так чувствителен, как ты.

-- Это еще неясно, -- говорит он с нарочито серьезным видом, хотя глаза его смеются, -- быть может, чувствительность в конечном счете мужская черта? Мы, мужчины, такие хрупкие. Сильный пол -- женщины, теперь это становится все очевидней. Вот возьми хотя бы "Илиаду". У всех этих великих героев древности, у Ахиллеса, у Гектора, ну и у всех остальных глаза на мокром месте. Когда они не заняты войной, они только и делают, что умиляются. И в "Песне о Роланде" то же самое: рыцари готовы расплакаться по любому пустяку.

-- Забавно! -- Она смеется. -- Представляю себе, как Ахиллес вытаскивает из кармана платок и утирает глаза.

-- Он это делал частенько. Вот только карманов у него не было, и, боюсь, сморкался он пальцами.

Жиль снова садится за стол, и они весело кончают обед. Потом они дружно убирают посуду, расставляют все по местам и заходят к малютке. Она спит, подняв к щекам сжатые кулачки. И снова они умиляются, глядя на тонюсенькие пальчики, на крошечные ноготки, совершенные в своей хрупкости и игрушечности. Они не перестают удивляться тому, что создали это чудо, это поразительное существо с таким завершенным и уже сильным тельцем. Они стоят рядом, склонившись над кукольной кроваткой, и молчат, переполненные нежностью, скованные тайной этого растительного сна. Шелковистые складчатые веки, блестящие, как атлас. Маленький пухлый ротик с чуть вздернутой верхней губой -- "рот Венеры". Жиль говорит: "Она восхитительна". Вероника улыбается: "Ты самый пристрастный отец на свете. Она миленькая, как почти все малыши". Он протестует: "Неправда, я никогда не видел такого прелестного создания". Это игра, ее бессмыслица очевидна обоим, но она их успокаивает. Они словно произносят заклинания.

Они возвращаются в большую комнату, где им предстоит провести вечер. Два кресла, лампа, газеты и книги. Она включает транзистор, подхватывает модный мотив. Потом смотрит на свои часики.

-- Мне нечего читать...

-- А книжку, которую ты начала вчера?

-- Мура! Я бросила... Скажи, Жиль, когда мы купим телевизор?

-- Тебе в самом деле хочется?

-- Последние известия, спектакли... Бывают и неплохие передачи... Иногда, зимними вечерами...

-- Ну что ж, давай купим. Телевизоры, кажется, продаются в кредит.

-- Да. Надо ежемесячно вносить небольшую сумму. Год или два. Это очень удобно.

-- А ты не боишься, что мы закиснем? Телевизор в нашем возрасте? Что мы, пенсионеры?

-- Ну, ты же знаешь, дорогой, с какой радостью я бы куда-нибудь пошла. В гости, в кино, на танцы. Я уже целую вечность не была в "Кастеле". Когда ты меня туда поведешь?

Жиль закрывает книгу, заложив страницу.

-- Верно. Мы почти никуда не ходим, -- говорит он. -- Послушай, давай будем иногда приглашать baby-sitter [Девушки, за почасовую оплату присматривающие за детьми]. Ведь до того, как мы поженились, ты чуть ли не каждый вечер ходила танцевать. Хочешь, пойдем в "Кастель" в будущую пятницу? Возьмешь у Арианы телефон ее baby-sitter, и все дела.

-- Да! Здорово! Я так буду рада увидеть всех ребят, -- и она дарит Жиля сияющей улыбкой. -- Спасибо, дорогой, ты золото!

Он вновь раскрывает книгу, она перелистывает иллюстрированные журналы. Тишину нарушают только негромкие домашние звуки (у соседей моют посуду, где-то бормочет радио) и неумолкающий гул города. Так проходит минут десять. Вероника снова смотрит на часы.

-- Жиль (ее голос звучит фальшиво смущенно), знаешь, мне почему-то хочется выпить виски. Просто идиотство какое-то, ведь я уже не беременна, но вдруг мне жутко захотелось. Хорошего виски.

-- За чем же дело стало, сейчас пойду и куплю.

-- Но магазины ведь уже закрыты.

-- Я поеду в drugstore [Аптека, где, помимо лекарств, продаются также напитки, бутерброды, мороженое и многое другое (англ.)]. На машине это займет не больше десяти минут.