Молодые и красивые. Мода двадцатых годов

В 1923 году обе художницы с азартом истинных авангардисток приняли предложение руководства Первой ситценабивной фабрики разработать новые образцы текстиля. Это был настоящий вызов, и это был бы настоящий прорыв. Но Степанова и Попова не смогли найти с руководством и гражданами советской республики общего эстетического языка. Чрезвычайно обрадованные представившейся возможностью, они объявили войну ситцевым «цветочкам» и решили высвободить абстракцию из оков живописи, разлить ее по бессонным хаотичным городским улицам и площадям, дать ей возможность расти, множиться, свободно развиваться. Они ошарашили работников пестрыми проектами – скупые геометрические формы, черные, белые и красные, свободно проникают друг в друга и вибрируют в ритмах – джаза, марша, Стравинского и Сати. Вместе с ними Степанова и Попова старательно проработали проекты платьев и костюмов для каждого варианта набойки. Когда администрация попривыкла к авангардной пестроте и осторожно запустила проекты в производство, оказалось, что граждане не готовы покупать эти малопонятные яркие текстили. Им хотелось «цветочков» и веселого ситчика.

Авангардисткам явно не повезло со временем и страной. Как раз в те годы в Париже Рауль Дюфи изобретал жесткие геометрические проекты для текстильной фабрики Бьянкини-Ферье, а художница Соня Делоне готовила модному миру симультанную бомбу. Да и люди в Париже были другие – они привыкли ничему не удивляться и мягко, с великодушным интересом воспринимали все оголтело революционное и отчаянно пошлое. В советской республике люди выживали – тщетно выкарабкивались из бедности, одевались как могли, а редкие щеголи «от сохи» регулярно выслушивали в свой адрес нарекания – от соратников-комсомольцев, журналистов и советских обывателей, таких же, как они, детей сумрачных рабочих бараков. И почти никто из них не понимал абстрактное искусство.

Впрочем, несмотря на то что художницы прекратили сотрудничество с ситценабивной фабрикой уже в 1924 году, у них возник круг молодых последователей, в основном из студентов Вхутеина и Московского текстильного института. С одобрения старших товарищей из АХРРа и при поддержке партии они начали проектировать сверхинформативный агиттекстиль, каждый значок, шестеренка и задастая крестьянка которого означали мощь молодого советского государства и предчувствие скорой победы коммунизма. Полагали, что одежда из этих пестрословых материй будет вызывать у их носителей и всех вообще острое желание работать, вступать в партию и всеми силами приближать светлое будущее.

Не вышло. Часто повторенные советские символы обратились в какофонию и обесценились, лозунги превратились в чудно звучащую монотонную бессмыслицу. Получилась опасная антиагитация. Это поняли партработники и свернули производство текстиля в начале тридцатых. Но опыт не был забыт – похожие ткани создавали в период Второй мировой войны в США, Европе и даже Японии. А в шестидесятые Энди Уорхол прославился шелкографическими портретами с агиттекстильным эффектом – принтовал один за другим лица звезд, а получались кислотные абстракции. В каком-то смысле молодые советские художники предвосхитили американский поп-арт.

Владимир Татлин

Пресс-фото конца 1920-х годов.

Архив О. А. Хорошиловой

Борис Кустодиев.

«Праздничный день в деревне».

Рисунок для обложки журнала «Красная панорама». Художник изобразил счастливых советских крестьянок в платьях из веселого конструктивистского текстиля в стиле Варвары Степановой

1928 год. Архив О. А. Хорошиловой

Столь же неудачными были попытки Владимира Татлина внедрить в массовое производство идею «нормаль одежды» – то есть универсальной повседневной одежды, целесообразной, удобной, легко трансформируемой в зависимости от климата и времени суток. К примеру, для пальто, сшитого из непромокаемого материала, он предложил две отстегиваемые подкладки – фланелевую для осени и меховую (баранью) для зимы, которые «прикрепляются к непромокаемому верху (чехлу) специальным шкертом»[77]. Татлин, безусловно, учитывал сложные экономические обстоятельства и придумал пальто, составленное из трех заменяемых частей, «каждая из них по износу может быть заменена новой». В статье он подробно описал этот проект и, между прочим, сообщил, что оно, а также костюмы «выполнены совместно с трестом Ленинградодежды» [78].

Улыбчивая парочка советских рабочих

2-я половина 1920-х годов. Архив О. А. Хорошиловой