Молодые и красивые. Мода двадцатых годов

Княгиня Ирина Александровна Юсупова в вечернем наряде от «Ирфе»

Париж, начало 1920-х годов. Архив О. А. Хорошиловой

Реклама модного Дома «Ирфе»

Журнал Vogue (Paris), 1926. Архив О. А. Хорошиловой

Княгиня Ирина Александровна Юсупова

Конец 1920-х годов. Архив О. А. Хорошиловой

Одним из самых популярных был Дом моды «Ирфе», основанный князем Феликсом Юсуповым и его красавицей женой, великой княжной Ириной Александровной. Было много заказов, много клиентов, и не последнюю роль в успехе сыграла личность Феликса. Первостепенные модницы Европы и Америки наведывались сюда, прежде всего, чтобы увидеть «того самого русского принца, убившего Распутина». Опьяненные его обаянием и русскими историями, они оставляли в «Ирфе» свои сердца и свои состояния.

Княгиня Ирина и князь Феликс Юсуповы

Начало 1930-х годов. Архив О. А. Хорошиловой

Реклама модного Дома «Ирфе»

Благодаря русским эмигрантам в моду вошли меха, особенно в сочетании с шелками, вышиванки, шляпки-«кокошники» и пестрые платки в павловопосадском стиле, которые завязывали под подбородком «a’la babouchka», каракулевые токи, черкески, кникер-бокеры-шаровары. Поль Пуаре, влюбившийся в «дикую» Россию во время своего знаменательного турне 1911 года, сделал популярными «русские» сапожки, белые со многими складками.

Манекенщица Вера Ашби (Шумурун) в свадебном кокошнике работы Дома моды «Молино»

Париж, 1922.

Фонд А. А. Васильева

Манекенщица княгиня Мери Эрнстова, урожденная княжна Шервашидзе

Париж, 1929.

Фонд А. А. Васильева

И конечно, двадцатые немыслимы без русских манекенщиц и фотомоделей, обладавших тонкой акварельной красотой, которую так старательно формировали природа и генетика многие-многие столетия и которая теперь почти не встречается в России.

Джаз и «негро»

Африканская культура флиртовала с европейской модой задолго до Века Джаза. Алжир, куда так стремились французы еще во времена Бонапарта, подчинился им в 1830 году. В интерьерах и костюме стали актуальны североафриканские мотивы, орнаменты, вышивки. В честь зуавов, смуглых воинов, вставших под ружье французского монарха, назвали куртки и шаровары. Африкой бредили художники, гашишисты и поэты-символисты. Увлечение Древним Египтом, балет «Клеопатра» в сценографии Бакста, стремительное развитие пароходных компаний и ежегодные потоки туристов в Каир и Гизу упрочили присутствие Африки в «белой» культуре эпохи модерна.

Еще на заре стального века в Соединенных Штатах баловались блюзом. Продвинутые чикагцы легко отличали одну регтайм-тему от другой, кое-что слышали о Скотте Джоплине, местном чернокожем пианисте, очень эффектном. Но даже они мало знали о коренной джазовой культуре, о мощных новоорлеанской и чикагской школах, которые отсиживались в подполье до 1917 года.

Джаз, как многое другое в США, начался с рекламы. В феврале 1917 года компания Victor Talking Machine записала сочные вещи ансамбля The Original Dixieland Jazz Band. Пластинки разошлись вмиг. И неважно, что композиции были приглаженными и слишком стройными, неважно, что джаз-банд состоял из «белых» музыкантов. Главное было сделано – джаз сыгран, записан, раскуплен. В новый, обещающий стать прибыльным, бизнес включились другие компании. Отличную рекламу негритянской музыкальной культуре сделала Okeh Records – раскрутила «коренных» исполнителей, в том числе неподражаемую Меми Смит, познакомила американцев с лучшими подпольными хитами ударных чернокожих джаз-бандов и доказала всему прогрессивному человечеству, что блюз – это веселая музыка. Знаменитый рекламный призыв – «Хочешь быть счастливым, покупай блюз» – стал главным слоганом Века Джаза.