Молох

— В нашем мире выживает сильнейший, деточка — палач оглядел ликующую толпу; на мгновение наши взгляды пересеклись. Я глядел в чёрные глаза, засасывавшие в пучину бездны. Как будто очи заволокла тьма, сделав из инквизитора Дьявола во плоти.

Я хотел предотвратить неизбежное, но не мог. Меня бы тут же раскромсали в клочья из М-4. Если у Глыбы и была самая первая модель М-16, больше рассчитанная на гражданское население, нежели на боевые действия, то у бордюрщиков модель автомата считалась последней в своём роде. У той и ствол меньше, и выдвижной телескопический приклад в наличии. Но дело не в стволе и не в прикладе. Действуя одним ножом, мои шансы равнялись нулю. На стороне Главного были не только десять бравых солдат, но и толпа, готовая смести всё на своём пути, лишь бы насладиться сожжением на костре.

Девушка смотрела на меня, умоляла. Она понимала, что я — последний козырь в её рукаве, который уже начинал подгорать, когда каратель бросил факел в щепки с бумагой. И бедняжка кричала, извивалась на столбе, но продолжала смотреть на меня. Надежда догорала вместе с её глазами. Слёзы больше не текли, испаряясь в дыму из вытекающих глазниц. Она просто хотела увидеть своего отца, где бы он ни был, чтобы с ним не случилось. И жестоко поплатилась за свою любовь. Каждой клеточкой зашкаливало во мне чувство злобы ко всем тем нелюдям, с жадной усмешкой глядевших на мучения зажатого ими в угол бычка. К палачу, который ещё больше раззадоривал толпу. И я ничего здесь не мог поделать. Метро — чистилище наяву, где страшно быть убитым, но страшнее убивать.

Я побежал прочь отсюда, как можно быстрее, не боясь того, что меня вычислят, примут за чужака, коим я являлся. До ноздрей долетел запах прогоревшего мяса, плавящейся кожи и волос. Я слышал, как девушка кричит, даже тогда, когда скрывался в тоннеле за Чернышевской. Постовые не стали проверять документов. Так я бежал до Восстания, не обращая внимания на зудевшие ноги, на новые витки колючей проволоки, обмотанные по путевым проводам, на крысу, размером с карлика, попавшую в одну из таких сетей. Её голова до сих пор моталась из стороны в сторону, как уродский маятник, а внутренности вереницей стекались по нитям проволоки.

— Да ты словно из мясорубки выбрался — возвратил меня к реальности постовой с Площади Восстания.

— Не люблю, когда людей сжигают — навык диггера сработал, и я вмиг стал другим человеком. — Предпочитаю пулю промеж глаз, чтоб не мучиться.

— И то верно, брат. С какой целью пресекаем границу?

«Пресекаем границу», — звучит, как вердикт. «Вы — изменник Родине!» Так эхом отдавалось на протяжении семидесяти лет минувшего века? «Что ж, тогда за вами едет воронок!» Ухмыляясь, я передал документы адресату. Тот принялся их изучать, пока остальные на КПП усердно обыскивали меня. Убедившись, что всё в порядке, мне посоветовали особо не задерживаться в Столице и следовать дальше.

Как ни странно, но остаться на Восстания мне хотелось куда больше, чем держать курс на до селе неизведанные земли. Станция восхищала своей красотой и великолепием. Не было намёка на то, что здесь живут дикари, люди, способные сжечь на костре невинного человека. Пол выложен из красного гранита, слева и справа мимо меня пролетали величавые арки. Конечно, и здесь не обходилось без торгашей, палаток, но всё больше кучковались постройки, напоминавшие небольшие домики. Кто бы мог подумать, что внутри станции всё это может поместиться? Я не удивлюсь, если загадочный Вано, ставший после палача врагом человечества номер один для меня, проживает где-нибудь во дворце. Своеобразный Ленин (снова он) в экспроприированном дворце в Горках.

Площадь Восстания, она же пресловутая Столица, имеет два выхода — на Невский проспект и на Московский вокзал. С последнего как раз таки разрослись бордюрщики (ума не приложу, как можно поребрик называть бордюром?!) в момент, когда ракеты упали на Питер. Около обоих выходов с эскалаторов стояли вооружённые до зубов бойцы. Двое проскочили мне на встречу около перехода к Маяковской. Больше намёков на «милитари стайл» не встречалось.

Я задержался ненадолго у перехода. Эскалатор вёл на Третью ветку, именно туда, куда точно не ступала нога человека. А именно, во владения Вегана. Стоя внизу эскалатора, я видел лишь белый рельефный потолок Маяка. Откуда-то оттуда потянулся длинный клокочущий звук. Такой мог издать только представитель Империи. Не может быть…

— Простите, что? — пристал ко мне какой-то нерус.

— Не понял.

— Слушай, да? Ты сказал: «Не может быть».

— Ах, я это в слух произнёс? Да ни разу вот на Маяке не был — решил я соврать, чтобы не вызвать подозрений. — А тут меня разделяют ничтожные метры. Но учёба превыше.

Кавказец глянул на депешу, сверкнувшую у меня в руках, после чего, видать, успокоился и пошёл своей дорогой. Только конфликтов с местными не хватало. Так, надо свериться с часами. 7:48 показывал зелёный циферблат часов на втором КПП Площади Восстания. Ок, чуть больше четырёх часов запаса в кармане. Надеюсь, хватит.