Молох

Запись № 8

Мы оказались на осадном положении после того, как группу отправили в карантин. Недовольные требовали ответов, куда пропали добровольцы, будучи облучённые малой дозой радиации. На разъяснения у нас нет времени, потому лично мною, профессором Преображенским, отдан указ о де-юре перестройке первого яруса в зону гетто, рассадив пролетариев по камерам. Мы пока не говорили, какое мясо они употребляют в пищу, но скоро, в виду отсутствия тел, придётся полностью отказаться от еды. «М» посоветовала масштабную вакцинацию У-13, в том числе служителям персонала.

Я начинаю задумываться о том, так ли благодарны к нам рабочие с нижнего этажа? Мы предоставили им жильё, снабдили едой, питьём, отгородили от угрозы возникновения лихорадок, связанных с разложением трупов в виду того, что последних просто-напросто негде хоронить. Но поблажки закончились. Самые агрессивные попадают к нам на стол. Личною мною проведена лоботомия над двумя пациентами, которые больше не станут вставлять палки в колесо науки. Подопытные не понимают, что они веганы — раздаточный материал, плоды ошибки генетического кода. Или, может, новая раса, способная выжить в современном мире, как когда-то до нас ходили по земле лемуры, гипербореи? Время расставит приоритеты по местам.

Я смотрел на мир, как будто тот находился в тумане. И я парил над землёй, а надо мной пробегали причудливые изгибы камня, словно окружавшее меня место являлось пещерой. Я не чувствовал боли, не ощущал своего тела. В груди лишь полыхал огонёк сладостного ожидания встречи с Господом. И он не будет меня судить, вспоминая все мои грехи только для того, чтоб отправить меня в ад или рай. Я знал, что это будет среднее, между ними. Что Бог, который меня ждёт — тот самый старец с семидесятью руками. И ему решать, на какой станции метро мне жить. Один раз я уже умирал, когда произошла Катастрофа, теперь мне не страшно. Осталось ждать всего ничего. В сладчайшем заражении ума и тела я закрыл глаза.

Глава 11. ДОМ, МИЛЫЙ ДОМ

Мне уже приходилось просыпаться после долгого кошмарного сна в лазаретах или комнатах отдыха. Первым таким испытанием пришёлся Стикс, вторым — встреча с любезным фанатиком в тоннеле между Лесной и Выборгской. Дальше — сомнамбулия каменных джунглей. Место, в котором я сейчас находился, не было похоже ни на Лесную, ни на больницу военмедиков. Напротив — такое впечатление, что я и не возвращался из преисподнии, а только к ней двигался и сейчас лежал в эпицентре топки.

Неимоверным усилием я заставил своё тело подняться с кучи накиданных друг на друга деревяшек, походивших на плот, сделанный человеком, чьи пальцы явно скрючены артритом. В помещении, не поворачивавшимся язык назвать комнатой, присутствовали разве что голые стены. И вновь я находился в пещере, ставшей единственным моим воспоминанием с момента падения. Дабы размяться, я заходил по комнате от стенки к стенке. Подошёл к единственной двери, смахивавшей на ту, которую Феликс обнаружил в камине загородного дома. Без особых надежд, я толкнул дверцу. Та, без скрипа, отошла в сторону, обнажив подземный грот, куда я попал по воле судьбы.