МоLох

— Не тупи, — повторила Шурочка.

— Я только хотел узнать. Если Нина может пригласить на турбазу членов своей семьи, могу ли я пригласить друга? За свой счет?

— Спроси у Стаса, я-то откуда знаю? Если будут свободные места, почему бы нет? — с досадой сказала Шурочка, потому что ей ответили сразу с двух адресов.

«Идиотка», — мысленно возмутился Бобров. «Маньячка телефонная». И пошел искать Миллера. Олег с сигаретой в руке стоял у крыльца в обществе все того же Протоповова, который жаловался:

— Через неделю, между прочим, наша с Зинаидой свадьба. Нинка нам всю малину испортила.

— Причем тут ваша свадьба и коллективная поездка на турбазу? — округлил Миллер свои и без того огромные и бездонные синие глаза.

— Блин, ты тупой! — разозлился Протопопов. — Во-первых, Нинка после этого в Москву уедет, а она должна быть свидетельницей со стороны невесты. Во-вторых, после такой гулянки наш банкет все раскритикуют. У меня всяко меньше денег, чем у Квашнина. В-третьих, Зинаида категорически не хочет ехать на турбазу. У нее подготовка к свадьбе в разгаре. Она с матерью едет в областной центр. Чего-то там надо купить, из женского.

— Ты-то поедешь на турбазу?

— А куда деваться? Я ж не хочу, чтобы меня уволили.

— А разве это как-то связано?

— У начальства надо быть на виду, — наставительно сказал Миллеру Колька. — Корпоративы игнорировать нельзя.

— Кстати, ты на своей машине едешь? — вклинился в разговор Бобров. — Или со мной?

— С тобой и так полно народу увязалось. Шурочка, Бетси, Олег, вон, — Протопопов кивнул на глупо улыбающегося Миллера.

— В нашем домике, насколько я помню, два этажа, — сказал Бобров. — С кем меня поселили?

— Ну, со мной, раз Зинаида не едет, — засопел Протопопов. — Ты что-то имеешь против?

— Я имею, — вмешался Миллер. — Ты храпишь, как трактор. Так что будешь спать в мансарде.

— Заметано.

— Выходит, в комнате будет свободная кровать? — спросил Бобров.

— Ты Нинку хочешь к нам подселить? — заржал Протопопов. — Так у них с Квашниным отдельный домик!

— Они вместе заселятся? — похолодел Бобров.

— Так ведь это… свадьба! А где свадьба, там и брачная ночь, — подмигнул ему Протопопов.

— Я не имел в виду Нину, — как можно спокойнее сказал Бобров. — Я хотел пригласить друга. Вроде бы это не возбраняется.

— Гольдмана что ли? — сообразил вдруг Миллер.

— Да. Его. Олег, ты не возражаешь?

— Мне-то что? — пожал плечами Миллер. — У Стаса спроси.

— Я спросил, — соврал Бобров. — Потому и про машину спросил. Олег, ты едешь с Колькой. А со мной две Зиненки и Гольдман.

— Заметано, — вновь кивнул могучий Протопопов. Миллер промолчал.

Вечером Бобров позвонил Осе:

— Гольдман, мы едем завтра на турбазу. Мне так и не удалось поговорить с Мартином. Нам с тобой придется напрячься и самим вычислить вора. Кстати, Бетси тоже едет, — торопливо добавил Бобров.

— Надо так надо, — деловито сказал Ося.

— А как же твои помидоры? — не удержавшись, съехидничал Бобров.

— Так в выходные все наши здесь, на даче. И без меня тесно.

— Я за тобой заеду, — и Бобров дал отбой.

После чего лег на Осин диван и уставился в потолок. Он лежал и думал: «Почему мне так знаком этот синий шнурок? Где же я его видел?».

…Байдашев лежал неподвижно, уставившись в окно. Несмотря на позднее время, небо было не черным, а пепельным, и полная луна не сияла, а поблескивала, будто рыбья чешуя. Байдашев все никак не мог уснуть. Он думал.

Жена и дочь Василия Толоконникова жили в старой кирпичной пятиэтажке, поблизости от гаражей, в одном из которых убили мастера. Днем Байдашев их не застал.

— Чего ломишься? — неприветливо сказала старуха в черном, несмотря на жару платке. — В похоронное бюро они поехали.

— А когда будут? — как можно вежливей спросил Байдашев.

— Когда надо, тогда и будут, — буркнула соседка Толоконниковых. — Ты, парень, должон понимать, какие у людей теперь хлопоты. Покойника одеть-обуть надо, да продуктов купить, на поминки. У Васьки-то и костюма приличного не было. Кто ж знал, что он так рано помрет?

— Его убили, — машинально поправил Байдашев.

— Заслужил, значит, — поджала губы старуха. — Нечего со всякой швалью связываться.

— Вы кого-то конкретно имеете в виду? — с надеждой спросил Байдашев.

— Я по гаражам не шатаюсь, — отрезала вредная бабка.

Байдашев отступил. К Толоконниковым он наведался вновь уже после семи. На лавочке у подъезда сидела все та же старуха, рядом с ней две женщины, помоложе.

— Татьяна, к тебе, — повернулась старуха к дородной женщине лет пятидесяти пяти, тоже в черном платке. Байдашев понял, что это и есть вдова Толоконникова.

— Чего надо? — неприветливо спросила она. — Из милиции что ли?

Толоконникова по старинке называла полицию милицией и не расположена была к беседе. Байдашев собрал лицо в приветливой улыбке, всем своим видом излучая добродушие:

— Ну что вы. Я из банка.

— Это из какого? — насторожилась старуха.

— Из «Счастливого».

— Говно банк, — вредная соседка Толоконниковой поправила черный платок на голове. — Комиссию дерут, а толку нет.

— Мы хотели оказать вам, Татьяна Васильевна, материальную помощь в связи со смертью вашего супруга, — Байдашев решил быть стойким.