МоLох

— Курить охота, сил нет. Вот, Ленчика ищу. Он знает, у кого стрельнуть сигаретку, — простецки сказал Квашнин.

— Да вы у холуя своего спросите, у Стасика. Он курит.

— Точно! — обрадовался Василий Дмитриевич. Бобров хотел, было уйти, но Квашнин придержал его за плечо. Сказал: — Не стоит она того.

— Кто? — спросил Бобров, хотя прекрасно понял, о ком идет речь.

— Подружка твоя бывшая. Вот сестра ее — дело другое. Ты чуть не вытянул пустышку, парень.

— Хотите, чтобы я вам спасибо сказал? — окрысился Бобров.

— Я не хочу, чтобы ты дров наломал. Мне только самоубийц не хватало. И без того перебор с трупами. Впрочем, твои друзья тебе не дадут. Хорошие у тебя друзья, Андрюша, — с сожалением сказал вдруг Квашнин. — А вот у меня их нет. Одни холуи. Я за все плачу: за любовь, за дружбу, за преданность. За все, что ты получаешь даром. Может, в этом и есть справедливость?

Бобров хотел, было съязвить, но из темноты вдруг вынырнул Байдашев. Он был трезв, как стекло, ботинки грязные, одежда помятая, волосы взъерошены, на щеке глубокая царапина. Пока Байдашев лазил в темноте по лесу, его пребольно хлестнуло по лицу веткой. Хорошо хоть, глаза остались целы.

— Я ее не нашел, — хрипло сказал Байдашев, снизу вверх глядя на Квашнина.

— Кого, Леня? — спросил тот.

— Операционистку. Сестру вашей… — Байдашев запнулся и посмотрел на Боброва. — Она исчезла. Объявили медленный танец, вы пошли танцевать с… — Байдашев опять посмотрел на Боброва. — Потом снова был медляк. Народ хлынул на танцпол. Пока я протискивался туда сквозь толпу, девушка исчезла. Мне за спинами было не видно, с кем именно она ушла, — чуть ли не впервые Байдашев пожалел о том, что он не огромен, как его босс, который возвышается надо всеми горой.

«Он ушел с женщиной», — вспомнил вдруг Бобров слова Мартина. «Убийца… Значит, не Байдашев ушел с женщиной, а тот, кто убивает свидетелей…»

— Но почему вдруг Шурочка? — он беспомощно посмотрел на Байдашева. — Выходит, это и есть тот второй член преступной группы, работающий в нашем банке?

— Она заводила Липкину в хранилище, — устало сказал Байдашев. — А та вместо своей ячейки, денег в которой не было, открывала чужую. Дубликатом ключа, которые изготавливал Толоконников. Грабил ячейки клиент банка, а не сотрудник, в том-то и штука. Главаря на видеозаписях нет и быть не может. Он действовал через баб. Через свою любовницу и через дочь. Потому что я думаю, главарь — Зиненко. Но я вычислил его сообщника в банке. Операционистка с ключом — мастером всегда была одна и та же…

— Бежим! — заорал Бобров, не дослушав.

— Стой! Куда?! — вцепились в него Квашнин с Байдашевым.

— Надо найти Шурочку! Она в опасности!

— А где я, по-твоему, был?! — заорал Байдашев. — Обыскался ее! По берегу лазил! В темноте ни черта не видать! Он ее, скорее всего, придушил и утопил. В речку скинул. А там течение — ого-го! Бесполезно. До утра не найдем. Да и утром… Ее могло далеко утащить.

— Может, обойдется? — пробормотал Бобров, охолонув.

— Как только рассветет, полицию надо вызывать, — твердо сказал Квашнин.

— А как же банкет? До воскресенья ведь оплачено? — Байдашев с Бобровым переглянулись.

— Я свое получил, остальные меня не волнуют. Слушай, Ленчик, у тебя сигаретки нет? — просительно сказал Квашнин.

— Сейчас принесу, — и Байдашев шагнул в темноту.

— Нет, так нельзя… Ося! — опять заорал Бобров, в котором остатки разума, заметно помутившегося от такого количества коньяка, боролись с потребностью совершить поступок, сейчас, немедленно, пробужденной этим же коньяком. — Где ты, Ося?! Надо ее найти, — упрямо повторил он.

— Смотри, сам в воду не свались, — усмехнулся Квашнин.

До утра Бобров, Гольдман и Бетси шарили в кустах, вглядывались в темную речную воду, стоя на понтонном мосту, который опасно раскачивался под ними. К рассвету Бобров обессилел.

— Идем спать, Андрей, — умоляюще сказала Бетси. — А вдруг Шурочка с Миллером? Или еще с кем-нибудь? Утром разберемся.

— Точно! Олег! — и Бобров кинулся к своему домику.

Миллер был там, спал. Как ни странно, один. Хотя на красавца многие заглядывались. Но Миллер это проигнорировал.

— Олег! — потряс его за плечо Бобров. — Слышишь, Олег?

— Ну, чего? — не открывая глаз, спросил Миллер.

— Ты Шурочку не видел?

— Чего?

— Шурочки, говорю, нигде нет!

— Не в моем вкусе, — зевнул Миллер и опять уснул.

— Отстань от него, — сердито сказал Ося. — И сам ложись. Лиза, я тебя провожу, — он нежно посмотрел на Бетси.

— Нет уж, оставайся с ним, — сердито сказала та. — Чтобы он никуда не сбежал. Он пьяный, не дай бог, в речку свалится. А я сама дойду.

— Хорошо, — послушно кивнул Гольдман. — Андрюша, надо баиньки. Утро вечера мудренее.

Бобров и сам почувствовал, как валится с ног. Он не помнил, как Гольдман с Бетси помогли ему раздеться, как Осип, несмотря на протесты Бетси, ушел с ней. Как он потом вернулся и вместо того, чтобы тоже уснуть, еще долго смотрел в окно, на занимающуюся зарю. И улыбался своим мыслям.

Глава 17