Молох

Я запечатал это письмо, не перечитывая его, в конверт, на котором написал адрес: «Ее сиятельству графине Гриппштейн, Карлсбад, Грабенштрассе». Затем, накинув пальто, я отправился бросить его в почтовый ящик.

Все обитатели Люфткурорта еще спали. Но, возвращаясь обратно, я встретил на пороге Грауса, выбритого и одетого в нарядный костюм. Он окликнул меня:

– Так рано… и уже встали? Если вы сделали это из-за прибытия гарнизона, то должен сказать вам, что оно отложено на после обеда!

– Какого гарнизона?

– Да прусского, который будет стоять в Ротберге и Линцендорфе… О, теперь у нас не будет недостатка в мундирах, и истинные патриоты могут только радоваться.

Я продолжал идти, не отвечая Граусу. Какое дело было мне до этого гарнизона, когда мое сердце разрывалось от горя?

После завтрака, во время которого мы сидели с Гретой, тесно прижавшись друг к другу, я отправился на урок, поручив Грете, по ее просьбе, укладку моих вещей. Этот урок дался мне с большим трудом. Я ни слова не сказал Максу о том, что навсегда покидаю его. Макс знал, что я уезжаю на две недели в отпуск, но что этот отпуск будет вечным, этого он не предполагал. Покончив кое-как с уроком, я отправился к принцу Отто. Лакей, через которого я передал просьбу о чрезвычайной аудиенции, сообщил мне, что принц занят в данный момент с графом Марбахом и просит меня обождать в курилке.

В то время как я сидел на одном из кожаных кресел в курилке, туда зашел граф Липавский. Увидав меня, он подал мне руку и сказал:

– А, дорогой доктор! Вы пришли проститься с принцем?

– Вам сказали что-нибудь по этому поводу, или вы сами догадались? – спросил я.

– Но я же знаю… Ведь вы отправляетесь сегодня в Карлсбад, чтобы продолжать там давать ее высочеству ваши превосходные уроки!

– Я уезжаю сегодня в Париж с сестрой и не собираюсь возвращаться обратно! – довольно резко ответил я.

Липавский удивленно взглянул на меня и произнес:

– Да ну? Да ну? Вот это странно!.. В Париж? И не думаете возвращаться? Никогда бы не подумал!.. Какая потеря для нас, которым, и без того приходится испытывать так много бедствий!.. Прусский гарнизон, прусские почтовые марки, а тут еще и отъезд доктора Дюбер! Это уже слишком для одного дня!

Звонок колокольчика прервал его разглагольствования. Лакей вошел на этот звонок в кабинет и сейчас же вышел, чтобы позвать меня к принцу.

Принц Отто стоял около письменного стола и делал вид, будто читает какие-то бумаги. Не поднимая на меня взора, он спросил:

– Вы хотели видеть меня, господин доктор? Что, собственно, вам нужно? Желаете воспользоваться отпуском?

Он старался придать голосу полное безразличие и спокойствие.

– Ваше высочество, – ответил я, – я пришел, чтобы просить вас освободить меня от моих обязанностей.

Он поднял голову и воскликнул:

– Как? Но почему?

– Важные неожиданные дела зовут меня в Париж… И если вашему высочеству будет угодно, то вместо обусловленных двух недель отпуска я уеду сегодня совсем во Францию!

– Во Францию? – переспросил принц, уже не стараясь скрыть свое удивление, как это было только что с Липавским. – В самом деле, вы уезжаете во Францию? Окончательно?

– Окончательно, ваше высочество!

Принц на мгновение задумался: закорючки его усов поднимались и опускались, в то время как он кусал губы.

– Господин доктор, – сказал он, наконец, – я, конечно, не могу удержать вас силой. Вы кажетесь мне слишком твердо решившимся на этот шаг, чтобы я мог повлиять на вас. Но я очень сожалею об этом неожиданном решении… Надеюсь, по крайней мере, что на родину вас не призывает какое-нибудь неприятное дело?

– О нет, ваше высочество. Просто вопрос об устройстве своих личных дел… ну и воспитание сестры.

– Так, так! – отозвался принц, а затем, помолчав, заговорил более естественным и дружелюбным тоном: – Надеюсь, что никто не обидел вас здесь, и что вы не уезжаете недовольным?

– Я уезжаю с чувством глубокой признательности вашим высочествам за милостивый прием.

– Правда? И ни малейших трений с кем бы то ни было?

– Ни малейших.

– Я доволен этим, очень доволен!.. При дворе у вас были враги, господин Дюбер… из числа завистников, которые находили, должно быть, что вас… что с вами слишком милостиво обращаются. Поверите ли, я даже получил анонимный донос на вас? Разумеется, это была такая гнусность, что я с негодованием бросил его… Ну, да что там! Раз вы хотите вернуться на родину, я доволен, что мы расстаемся добрыми друзьями. Я буду очень жалеть о вас, господин Дюбер. Вы – порядочный человек и… очень любите свою родину!

– Ваше высочество, – не удержался я, чтобы не сказать, – я привык любить ее особенно в то время, которое прожил на чужбине!

Принц улыбнулся.