Молох Империи. Книга 2

Теперь Мэк стоял у брошенного звездолета, курил и размышлял. Всего несколько часов назад закончился жаркий и кровавый бой за промышленный комбинат и построенный вокруг него городок, названия которого он не знал. Это был последний опорный пункт организованной обороны ирианцев. Империя не бомбила промышленные объекты, что означало огромные потери при их взятии. Штурм начали армейские подразделения, но, пройдя не более сотни метров вглубь по периметру, они были остановлены. В бой были введены черные легионеры. Каждый шаг стоил крови, стреляло каждое окно, каждая щель, в каждой развалине таилась смерть. Но легионеры все же продвигались вперед. Раз за разом вводились новые резервы, в одном из которых был и Мэк.

Невероятной ценой легионеры вышли к самим строениям комбината. Мэк со своей позиции видел гигантские цеха, сложные механизмы под открытым небом, административные здания, и везде, где только можно, баррикады, рвы, окопы, дзоты, бойницы.

Первую атаку окруженные ирианцы отбили, как и четыре последующие. Не помогали даже пригнанные имперцами, бьющие в упор бронированные штурмовые орудия на гусеничном ходу. Каждый раз ходя в атаку, Мэк удивлялся, что возвращался из нее. Для шестой уже не было ни сил, ни средств. Тогда на определенных участках в прорыв были брошены бээнцы, которым удалось взломать оборону ирианцев, что дало возможность остановленным легионерам продвигаться вперед. Повстанцы не отступали, защищали каждую позицию до последнего вздоха.

То, что произошло дальше, Мэк предпочел бы забыть. Началась резня, легионеры и бээнцы убивали всякого, кто попадался, не смотря повстанец или нет, способен ли носить оружие.

Мэк был ожесточен и полон ненависти, но нашел в себе силы не поддаться всеобщему безумию. Он не занимался самокопанием в каждую свободную минуту, что ему выпадали в последние недели. Его внутренний мир был прост и понятен ему самому. Прост и понятен с того момента, как он попал на Хатгал, а точнее в карцер. Да, он воевал с ирианцами, да, они убили многих его боевых друзей, но ненавидел он не их, а тех, кто его сюда послал. Именно поэтому, когда он блуждал среди пожаров, трупов и мусора, его стэнкс перестал стрелять.

А вокруг лилась кровь. Бээнцы и легионеры врывались всюду и расстреливали всех, кто им попадался. Возле одного из входов в какой-то склад, Мэк встретил сошедшего с ума бээнца. Тот сидел над телом мальчика и хохотал. Заметив Мэка, он пристально посмотрел на него. Во взгляде бээнца не было ничего осмысленного, ничего человеческого. Мэк оставил сумасшедшего и побрел дальше.

Резня подходила к своему пику. У полузаваленного подвала стоял легионер, который отстегнул от ремня зажигательную гранату и бросил в пробитое отверстие. Послышались панические крики и вопли сгораемых заживо. Мэку показалось, что кричали в основном женщины. Достав еще пару гранат, легионер послал их вслед за первой. Мэк застрелил его, выпустив весь магазин. Когда он подбежал к подвалу, из пробоин и щелей вырывались языки пламени. Он начал лихорадочно искать вход в подвал. Заскочил на первый этаж здания, где заблудился среди нагромождений разбитой мебели, аппаратуры, лабиринтов комнат и подсобных помещений, заваленных трупами. Потеряв надежду отыскать вход здесь, Мэк вернулся к пробоине и понял, что помогать спастись уже некому. Из пожираемого огнем подземелья не доносилось уже ни звука. В нос била удушливая гарь паленого мяса.

Все это он переживал сейчас вновь и вновь, стоя в толпе таких, как он сам. Он уже давно привык к смертям, приучил себя не думать о гибели, об ушедших друзьях. Не скорбеть. Но то, что произошло сегодня – это было что-то другое. Что-то страшное, звериное, дикое, бессмысленное и беспощадное истребление, демоническая вакханалия.

Мэк почувствовал боль, докуренная до предела сигарета обожгла пальцы. Выбросив окурок, он машинально и скрытно нащупал маленький лучевой пистолет, умещающийся в ладони. Это был его трофей и его тайна. Здесь, на Ирбидоре, ходить безоружным опасно, а у легионеров нередко отбирали оружие после боя. Вот и теперь им приказали сдать стэнксы и другое оружие. Скоро должен был объявиться Ивола.

Когда этот момент настал, Мэк искоса следил, как высокий и крепкий нишит, глава БН, обходит строй за строем бээнцев и легионеров. Теперь Мэк видел его, своего врага, человека, которого ненавидел всем сердцем.

Когда Ивола поравнялся с его шеренгой, Мэк почувствовал то, чего не чувствовал никто – обреченность Иволы, обреченность себя. Мэк приготовился к смерти. Тонкий, но мощный луч прожег эфору безопасности левый висок. Прежде чем охрана успела среагировать, второй луч пережег шею падающего тела.