Молох Империи. Книга 2

Герметическая дверь каюты бесшумно закрылась, оставив вице-эфора и узника один на один.

Мэк огляделся. Строгая спартанская обстановка, минимум мебели, зато масса всевозможной аппаратуры. Ничего, что могло бы гореть. По всей видимости, это был рабочий кабинет, спальные апартаменты находились где-то в другом месте.

– Садись, – указал Сатора на кресло.

Мэк сел, заметив, что кресло слишком уж жесткое и непонятно из чего сделано. У вице-эфора было такое же. Но все же кресло есть кресло, было приятно ощущать его теплоту, да и жесткость не могла соперничать с полом и стенами камеры.

– Ты знаешь, кто я?

Мэк кивнул.

– Мне сказали по дороге сюда.

Для своего поста Сатора был относительно молод и, вероятно, его путь был не из легких. Естественно, он был знатного происхождения, ведь пост вице-эфора БН – вершина почти недосягаемая. А то, что он ее достиг, говорило об искушенности в непрекращающейся никогда закулисной борьбе за власть, борьбе, где действовали жесткие правила, где доверять до конца можно было только себе, где на пути наверх любое неосторожное слово может с легкостью стоить карьерного краха, опалы или даже смерти. Весь его вид говорил о стремительности, напоре, силе и, в то же время, об осторожности коварстве и хитрости. Выражение лица хранило маску жесткости, в остальном он не выделялся из остальных нишитов, такой же внешне холодный, отлично физически развитый и высокий.

– Если хочешь курить, возьми, – вице-эфор бросил на стол перед Мэком пачку ароматизированных сигарет.

Мэк взял одну, хотя он такие не курил, но выбирать не приходилось. Зажав в руках сигарету, он стал искать от чего бы прикурить, пока не сообразил, что это за марка. Потянув в себя через сигарету, он воспламенил ее, и воздух наполнился благовонным дымом.

– Если хочешь, – сказал Сатора, – можешь задать один-два вопроса. Потом задавать буду я.

Мэк кивнул и затянулся. Он поймал изучающий и прожигающий насквозь взгляд вице-эфора.

– Почему я еще жив?

– На твоем месте меня это тоже бы удивило. Донесение об убийстве Иволы я получил через несколько минут после твоих выстрелов. Это я приказал оставить тебя в живых.

Мэк затянулся и посмотрел на выпущенный им дым, в нем присутствовал красноватый оттенок.

– Я не об этом.

Взгляд Саторы, казалось, стал еще пристальней, его губы искривились в жесткой усмешке.

– На этот счет будь спокоен. После проведения расследования, установления всех причастных, ты спокойно отправишься к праотцам или туда, куда ты веришь.

– Установление причастных? Неужели все в БН в это серьезно верят? Я убивал один и никто к этому непричастен.

– Вот об этом я и хотел поговорить. То, что, как ты выразился, ты убивал один – это вне сомнений. Но то, что ты действовал один, в это я не верю. Что толкнуло тебя на этот шаг? Ты бы получил гражданство, денежную выплату, приличную притом. Из двух с половиной миллионов черных легионеров в живых осталось не более ста девяносто тысяч, империя может себе это позволить. Зачем тебе все это терять, ради чего?

– Месть.

– Звучит слишком слабо.

– Не-ет, моя личная месть.

– Вот это уже ближе. Мне известна твоя история, роль в ней Цинтии Леварез и прочее.

– Вот и мотив.

– Да, мотив, возможно, это и есть тот самый мотив. Но меня интересует другое, каким образом появился этот мотив.

Мэк быстро докурил сигарету и потушил ее в пепельнице. Сказанные последние слова Саторы некоторое время звучали у него в ушах, пока наконец он не понял, какую игру ведет вице-эфор. Что ж, Мэк готов был подыграть ему в его заблуждении, тем более, что из этого можно было извлечь пользу. Мэк подавил желание оглядеться, он почувствовал, что разговор записывается, но полагать, что можно что-то обнаружить визуально, просто наивно. Да это и к лучшему, что их беседа фиксируется.

– Ладно, – сказал Мэк, – я пойду на сотрудничество, хотя знаю, что это меня не спасет. Я сдам их всех, они не выполнили то, что обещали, использовали меня, как простую пешку.

– Я рад, что не ошибся, что ты разумный человек, Мэк.

– Не надо, ваше сиятельство, эту фразу, уверен, говорят каждому на моем месте. Теперь слушайте…

Слова сами собой выстраивались во фразы, которые бурным потоком выплескивались на высокопоставленного бээнца. Все это время на лице Саторы не дрогнул ни один мускул, не было им произнесено ни единого слова, он лишь слушал, следил за вегетатикой и аккуратно фиксировал показания заключенного в своей памяти, параллельно их фиксировал и параболический микрофон. Позже, по анализу голоса, по записанному видеодатчиками изображению Мэка, будет проведена экспертиза, которая покажет, что в момент монолога субъект был спокоен, вазомоторы в норме, все психореакции на соответствующих коэффициентах. Сделав анализ с учетом данных биотелеметрии, вычислитель выдал результат: вероятность того, что субъект лжет, очень незначительна.