Молох (СИ)

Одного из шахтеров убило на месте длинным как нож сталактитом, сорвавшимся с каменных сводов, а когда грохот через какое-то время повторился вновь людей охватила коллективная истерия. Молитвы были забыты и все руками бросились откапывать заваленный вход, позабыв об опасности быть съеденным заживо. Когда же Алексею удалось призвать всех к порядку и вразумить толпу, он не нашел ничего лучше, чем пересчитать всех, вооружившись единственным оставшимся у них источником света. В этот момент и вскрылся тщательно хранимый руководителями подземелья секрет Лёни.

Еще при жизни его матери он пристрастился пить крыс. Затем их таскала ему Вера, каждый раз оставляя в кармашке пальто найденного мышонка или попавшую в крысоловку хвостатую тварь. Лёня играл с ними, а затем ел их сырыми, высасывая из тощих шкурок весь сок.

Когда Ворчун и Фефел узнали об этом, рука не поднялась наказать мальчишку, ведь в омерзительной привычке не было Лёниной вины. Метаморфозы произошли с Леонидом в день обвала в шахте. Первым об этом догадался Ворчун, заворачивавший тела погибших в саваны для похорон в Яме. Сначала он решил, что обезвоженные трупы со следами зубов на коже, дело рук спустившихся в катакомбы хозяев, но те никогда бы не тронули мертвечину. В тот момент, когда единственный слабый фонарь выхватил из темноты тело погибшего шахтера и склоненного над ним Лёню с окровавленным ртом, Ворчун всё понял.

Он понял, кто выкопал тела людей из последнего тоннеля в ту ночь, когда на Сашу напали. Лёня, ведомый голодом, после отбоя был в шахте, и услышав Сашины крики, дождался, когда напавший потеряет к ней интерес, а затем приволок ее к ближайшему тоннелю, которым оказалось общежитие Ворчуна и его жен. Лёня никогда не был нормальным в том понимании, в каком ему сохранили бы жизнь доведенные до отчаяния люди. И опасаясь, что обезумевшая толпа линчует мальчика, которого неделю назад считала героем, он предложил спустить его в Яму. Надеясь, потом поднять его назад, когда тоннель будет открыт.

Веревка уже была готова. И на той петле, в которой только что хотели повесить несчастного ребенка, Лёня был отправлен вниз в зловонное чрево Ямы. Среди отбросов и фекалий, останков тел и мертвых крыс, по руслу подземной реки, Леонид по сквозняку выбрался на поверхность к каменной реке, в которой петлял бивший из подземелий родник. Вернувшись, он убедил Ворчуна спуститься и тот превеликим с трудом уговорил и вывел остальных на поверхность. Когда носилки с Германом вынесли под ночное небо, все вокруг было в дыму от горящего рва, и люди, решив, что горит лес, бросились к обрыву.

В тот момент, как Анхель и Герман добрались до бывшего дома Татарина, крыша и стены его уже были пущены на хитро скрученные тряпками без молотка сходни, спускавшиеся по скалистому обрыву к песчаному побережью. Жавшиеся друг к другу с полудикими взглядами люди, прятались под скалами, пока Фефел и несколько крепких парней скрепляли стропила с конька в плоты. Крики чаек предвещали скорое наступление рассвета, и Анхель с щемящим чувством в груди подумал, что с такой целеустремленностью люди переживут даже ядерную войну, а уж прячущихся в норы с рассветом вампиров и подавно.

— Только я не понял, Герман. Ты почему остался в лесу? — Уточнил Анхель, когда контрабандист устроился на широком деревянном полотне плота в самом центре, привалившись к канистре с питьевой водой.

— Так… Лёня. Он бросился к дому, думал, там мамка его да Саша сгорят. Я за ним, но через камни с такой ногой я не смог. Думал, дождусь или поползу назад, а тут ты, в подвалы идешь.

— Знаешь что. Ты собак любишь? — Решительно спросил Анхель.

— Я кошек люблю. — Как кот довольно улыбнулся Герман.

— Нет, теперь ты любишь собак. На вот тебе, Игорем звать. Бывай.

Анхель сунул Герману в ладонь теплый комок, совсем не похожий в серых сумерках на спящего щенка, и поспешил к лестницам, ведущим наверх. У него совсем не оставалось времени на поиски сопливого пацана, но он просто обязан был убедиться в том, что его догадка верна.

Глава 33. Последняя жертва Кардинала

— Знаешь, мой командир Антуан однажды сказал, что если я доживу до тридцати, то я не гусар, а дрянь. Правда, его жена потом говорила, что Жан Бенуа настоящий жеребец! — Поджарый шустрый мужчина в запылившемся пиджаке, поверх которого были накинуты какие-то бурые тряпки, назвавшийся Жаном, помог Саше забраться ему на спину. — Видимо, это значило, что конь из меня лучше, чем наездник. Задержи дыхание, когда пойдем через дым. И глаза закрой.

Когда под натиском обратившегося в бегство войска шатер начал падать им на голову, Саша уцепилась за его шею, и он подбросил ее, устраивая поудобнее, чтобы бежать и карабкаться быстро, как только может.

— Ты всегда был дрянным военным, не потому что тебе не хватает смелости идти в бой, а потому что ты никогда не выполняешь приказы, — бубнил Хетт, выбрасывая вперед руку с дымовой шашкой. Плотное ж"eлто-коричневое облако повалило из баллона, звякнувшего об камни.