Молох (СИ)

— Нет, прости. Я не это хотела… — Замялась Саша, выкручиваясь из его объятий и отворачиваясь.

— Ну а чего тогда хотела? Еда, постель, отдельная комната, чем ты недовольна? — Анхель откинул одеяло и попытался придвинуться к ней, чтобы взглянуть в лицо, не пропустив ни одной спрятанной обиды.

Саша поставила ноги на пол и опустила глаза. У ножки кровати лежали без всякого сомнения женские трусы. Не ее трусы.

Она выдохнула, сдерживая истеричный смех и, глядя в потолок, чтобы не потекло из глаз, пробормотала.

— И как долго это продлится?

— В каком смысле? — Непонимающе отозвался Анхель.

— Я буду кормить собой за еду, ублажать тебя за постель и делить с тобой комнату. А когда я тебе надоем, ты швырнешь меня другому, чтобы взять новую? — Она посмотрела на него полными разочарования глазами.

— Черт, что у тебя в голове?

— Ты все прекрасно понимаешь, и пока будешь и сам угоден Кардиналу, у тебя будет и комната, и женщина. Это просто работа. — Слова достигли цели, и Анхель, проскрежетав зубами, отвернулся.

Соскочив с кровати, он второпях оделся в чистое и вышел из комнаты, хлопнув дверью, оставив Сашу одну. Она неторопливо заглянула в шкаф, вытащила оттуда его чистую рубашку и, завернувшись в нее, подцепила двумя пальцами чужие трусы. На резинке стоял номер хозяйки. 1207.

— Ну и кто же ты, Тысяча двести седьмая? — Вслух спросила Саша. Этот вопрос стоило задать Миле, которая хорошо знала всех работавших в особняке.

Она уже почистила обувь, привела в порядок спальню и, натянув как коротенькие шорты, его новые боксеры, хорошо прикрытые полами рубахи, собиралась отправиться вниз, чтобы отнести вещи в корзину для отправки в прачечную, когда в дверь настойчиво постучали.

— Открывай или я вынесу эту дверь, засранец! — Раздался голос разъяренного Гектора с триумфальными нотками.

— Господина засранца здесь нет. — Негромко ответила она, открывая дверь. — Что ему передать, господин Брандт?

Гектор, изменившись в лице, осмотрел ее с головы до ног и, оттеснив от двери, вошел в комнату. Постукивая свернутым листом бумаги по ладони, он окинул комнату придирчивым взглядом, и, заметив осколки коричневого стекла на полу в углу, повернувшись к ней сказал:

— Ты почему босиком? Ноги порежешь. — Он по-хозяйски провел скрученной бумагой по краешку ее щеки, убирая от лица прядь и опустил свою указку ниже, в поисках вершинки девичьей груди, прикрытой объемной рубахой с закатанными рукавами. — Он тебя не обижает?

— Нет. — Ответила Саша, опуская глаза на свои босые ноги. По голени тянулся свежий порез.

— Если хочешь мне что-то рассказать, я слушаю. Иначе я не смогу тебя защитить. — Настаивал Гектор, убрав, скрученный лист в задний карман.

Он взял Сашу за плечи и, наклонившись посмотрел ей прямо в глаза, заставляя выдерживать свой взгляд-сканер.

— Где он? — Гектор старательно вглядывался в ее лицо.

— Только вышел. Наверное, пошел вниз в пристройку. Разве не все вы туда ходите? — Ответила, не солгав Александра.

— Я только что оттуда, там его нет.

— Может, вы разминулись по пути… — Саша постаралась отвести глаза, но Гектор не дал это сделать, ухватив за подбородок. Огрубевшей кожей на большом пальце он пару раз провел, поглаживая, по ее щеке, и Саше показалось, что он намеревается приблизиться. — Я поранила ногу, может быть, он решил сначала попросить антисептик на кухне… И из прачечной ко мне случайно принесли чужое белье, может, вы знаете девушку с номером 1207…

— Может быть, знаю. А может быть, его принесли не из прачечной? — Изогнув бровь, выпрямился великан. Чтобы смотреть ему в глаза, Саше приходилось высоко и неудобно задирать голову. — Верни белье Ире, швее со второго этажа. И попроси кого-нибудь убрать осколки с пола.

Он уже собирался выйти, когда в дверях неожиданно обернулся и добавил:

— Если он будет куда-то уходить днем или ночью, скажи мне. У этого парня есть тараканы в голове, и я не хочу, чтобы ты от них пострадала. Ты хорошая девочка, а я не люблю, когда хорошие девочки гибнут из-за засранцев вроде него.

Не дожидаясь ответа, он затворил дверь, и Саша услышала удаляющиеся шаги по коридору. Когда они затихли окончательно, она с облегчением выдохнула. Немного подождав, натянула ботинки и выскользнула из комнаты с ворохом грязного белья подмышкой.

Мила одолжила ей халат, прикрывающий голые ноги, и отправила в прачечную с запиской, которая гласила: “1 — брюки 44 р., 1 — рубашка 44 р., 1 носки, 1 свитер”.

Холод слегка пощипывал голые щиколотки, и Саша припустила бегом по тропинке, мимо дома, где она прожила с фермерами всего два дня, удивляясь тому, что это было словно в прошлой жизни.

У прачечной она радостно бросилась к Диле, выносившей таз с мыльной водой. Обе они были рады встрече, но Сашина подруга стала выглядеть иначе. После злополучного вечера Паренталий она стала хромать. На третий день зажившие благодаря целебным свойствам ночной крови сломанные пальцы продолжали болеть от холодной воды, и работа в прачечной превратилась в пытку для нее. Однако, ей повезло больше, чем Елене. Вязальщица не вернулась в тот вечер домой, и больше ее не видели.