Молох. Укус кобры

Деньги, разумеется, не тратила. Складывала в носок, готовясь к чёрным дням, когда снова окажусь на улице. Так мы и жили. Я и Елисей.

В принципе, неплохо так жили. Если не считать абсолютной тишины, звучащей в его квартире.

Он стал покупать мне шоколадки и конфеты, делая вид, что всегда так делал, хотя я ни разу не заметила, чтобы он их ел.

— Хищники же вроде не любят сладости? — пошутила я как-то, а он поднял на меня строгий взгляд и многозначительно промолчал.

Иногда приносил тёплые вещи с этикетками и швырял их на диван. Носки, тапки, ещё одна куртка, махровый халат и тёплая пижама. Он заботился обо мне. Вот так вот молча, без единого слова.

* * *

Он жалел, что приволок её в свой дом. Эту шуструю, слишком умную и пронырливую девицу. Не такой должна быть девчонка, которая полжизни на улице провела. Он сам вырос в грязных трущобах, почти на улице. Знал, что за существование там. И никогда не видел таких смышлёных. Если только в зеркале. Все выросшие рядом с ним девки в шлюхи пошли с двенадцати лет. Некоторые спились, остальные клеем себя уморили.

Выросшему в грязи и помойках Молоху было странно наблюдать, как эта соплячка карабкалась вверх, цепляясь едва ли не зубами за его яйца. Хитрая, умная. Она складывала в заначку всё, что он ей давал, до копейки, не позволяя себе даже конфет, от которых безумно тащилась. И ему пришлось покупать домой шоколад, хотя сам его сроду не ел.

Молох понимал, зачем она пытается его соблазнить. Чтобы остаться рядом. Чтобы он взял на себя ответственность за неё. Прилипала доставучая.

Бесила его поначалу знатно. Особенно когда возвращался с заказов. Ему бы отдохнуть нормально, впасть в сон и забыться дня на два. Нелегко это — людей мочить. Кто бы что ни говорил. Иногда хотелось волком выть от того, как всё заебало. А тут ещё она. Соплячка эта сраная. Халат сняла и голая выскакивает. А у него возьми да встань на эту курицу. Еле сдерживал себя. И боялся. Почему-то боялся причинить ей боль. А ведь он мог. Иногда так клинит, что даже не сразу понимает — он не на работе. Он дома.

Приходилось вышвыривать Соньку из дома, а самому, передёрнув в душе, падать в постель и быстро засыпать, пока та не вернулась. После сна всегда становилось легче. Но сегодня… Сегодня проблема вернулась. Старая травма дала о себе знать. Снова.

Он уже заметил первые симптомы.

Сначала прошибает потом, жутко болит голова и особенно виски. Кажется, будто глаза выскочат из орбит и взорвутся нахрен. И в глотке жутко сушит. Хоть сколько воды не пей, жажду не унять. Только спиртное помогало, но он знал, что нельзя. Стоит выпить, и ему просто башню снесёт от триггеров.

Высыпал на стол полпузырька тёмно-красных капсул, смахнул их в ладонь и запил ещё горячим кофе. Боли в обожжённой глотке уже не чувствовал. Это плохо. Значит, скоро накроет. А тут ещё Сонька с минуты на минуту припрётся. Только бы под руку не попала.

Закрыл глаза. Тряхнул головой. Немного отпустило. И Молох, даже не зайдя в душ, упал на кровать. Седативные действовали быстро, но мозг упрямо не хотел отрубаться. И только когда хлопнула входная дверь, его, наконец, скосило. Повезло Соньке.

ГЛАВА 20

ГЛАВА 20

Елисей спал, раскинув на кровати руки и ноги и тяжело дыша. Я бы не заметила, но он оставил дверь в свою комнату нараспашку. Интересно, Елисей всегда так спит?

Тихонечко подошла к нему ближе, застыла, вытянув шею.

С ним было что-то не так. Частое, сиплое дыхание, льющийся ручьями пот, которым пропиталась вся подушка, и скрежещущие во сне зубы. Да он болен. Простыл, что ли?

Осторожно протянула руку и коснулась его лба. Тёплый, но температуры нет. Странно. Присела рядом, взяла с тумбочки стакан с водой и поднесла к его губам.

— Попить хочешь? — прошептала, рискуя нарваться на хороший такой нагоняй, но он не шевельнулся. — Эй! Попей водички. Сразу легче станет, — зачем-то начала его уговаривать, и он приоткрыл глаза.

— Ты кто? — хрипло, зло бросил мне.

— Я… Я же Соня. Помнишь меня? — мне стало дурно от его нехорошего взгляда. И он явно меня не узнавал. Что за…

Закончить свою мысль он мне не дал, опрокинув на кровать и больно сжав горло. Так сильно, что я закряхтела и застыла в ужасе. Упавший на пол стакан разбился. В голове промелькнула одинокая мысль, что сейчас он меня удавит и выкинет на помойку, как сраного котёнка. И всё…

Но у Елисея на меня были другие планы, о чём свидетельствовала рука, отпустившая горло и поползшая по груди и животу вниз, попутно больно сминая тело даже сквозь одежду. Расстегнув ширинку на моих джинсах, он дёрнул их с меня, едва не раня кожу, а потом отшвырнул в сторону. Дёрнул меня за бёдра, укладывая под себя и, устроившись между ног, толкнулся в меня своим членом.