Молоко в ладонях

– А ты на что председателем поставлен; вот и следи за порядком. Война идет и не такое народ терпит; ночами не спи, а порядок обеспечь. И по плану лесозаготовок я с тебя не слезу, так и знай!.. Работай Капустин и людей уважь, дети с ними малые тоже имеются, какой мы им пример подадим, коли эмоции свои проявлять станем, слюни распустим. Не враги же они, а депортированные. Но надзор за ними наладить надо, того закон требует, а ежели ты эти самые законы, по своей беспартийности, не читаешь, то факт этот не отменяет их точного и безусловного выполнения.

В трубке гудок, долгий и тревожный. Бросил ее и председатель на место, словно змею гремучую. Вытер платком руки, поежился. Телефон Капустин не любил: «То ли дело по-людски, с глазу на глаз перетолковать; принять да понять, как полагается, обсудить коли не вяжется, – считал он, – а то легко начальству свыше указания по нему раздавать, без особого разбору; иди, да исполняй, ек-макарек!.. – ворчал в усы Степан, – Биряя пошлю, с этим не забалуют, ежели чего не так пойдет». Крикнул Марфу, что по конторе управлялась, велел бригадира да конюха по срочному делу отыскать.

Местный бригадир, Василий Бирев, годами для армейской службы не дотягивал, молод еще был, а потому как работать в колхозе с тринадцати лет уже разрешалось, то для Капустина не было бригадира лучше. Характером крут, отъявленный хулиган в деревне и, к тому же, обладал, с ранней поры проснувшимся в нем умении безжалостно и бессовестно эксплуатировать колхозников, не давая продыху простым людям. Брал, что называется, нахрапом. В его лице было нечто такое, что пугало, внушая не то, чтобы желание перечить, а страх, которого лучше избегать. Чем не хозяин своего положения. Разве сыщешь сейчас лучшую кандидатуру, когда кругом одни бабы, да старики. Такой бригадир Капустина очень даже устраивал; он его всячески покрывал и позволил даже управляться на лесопилке самостоятельно. Биряй же, возгордившись положением и высокой должностью, по своей врожденной неграмотности, расценил полное доверие председателя, как разрешение безнаказанно самоуправствовать. По мнению Капустина, важно было народ в подчинении и страхе держать, иначе никакого тебе плана по заготовкам леса, да и на полях тоже, а Биряй, как ласкательно он называл своего любимца, даже в столь раннем возрасте, умел это делать хорошо, со свойственным для того натиском.

По твердо сложившемуся убеждению председателя, Василий был трудным парнем. Весь в отца, который совсем еще недавнее время всю деревню в животном страхе держал и не было на него управы. Кому только на первых порах не жаловался Капустин – не помогало… Казалось он совсем не имел чувства человеческого уважения к другим людям, подавляя не страхом, так силой, иных способов удовлетворения своеволия он не знал. Наказывали его правоохранительные органы за учиненные насилия, беспорядки, грубость и хамство в отношении сельчан, даже однажды срок получил, за свою крайнюю бесчеловечность; одним словом – «дьявол во плоти», с которым лишь небо в силах было совладать, но не исправить. Однако, случается, неисправимых людей сама судьба наказывает, может это и есть кара небесная, беда вот только, что многие ее под сомнение ставят.

Исчез однажды отец Биряя бесследно; словно земля, и та перестала выносить его бесовские проделки, вот и «нашла коса на камень». Остался сынок десяти лет один, без отца. Матери у него будто и не было вовсе; кто же способен не просто находиться рядом, но и жить с таким «упырем», вот и она не смогла; терпела насколько ее хватило и ушла рано, обретя вечный, неземной покой. Биряй стал тенью отца, унаследовав его «лучшие» качества. Даже родная бабка, с которой он прожил всего три года, после исчезновения отца не в силах была на дольше задержаться в этой жизни. Не успел народ спокойно вздохнуть от деспотии тирана, как объявилась «копия» его потомка, уже в юношеском возрасте, ничуть не отличавшаяся от папаши. Перспективу нелегкой жизни колхозников, ловко обрисовал сам же председатель, сделав из отпрыска канувшего в лето «упыря», новоявленного, невероятно способного, бригадира лесопилки. И жизнь народа вновь обрела свое полное уныние и страх, вернувшиеся на круги своя. А когда всех мужиков выгребла война, то Биряю и вовсе никто стал не указ. Нашлись, как само собой разумеющееся, и дружки, помощники по лесопилке, взявшие на себя посильную работу по ее техническому обеспечению. Компания подобралась славная; при поддержке таких же сверстников, Биряй почувствовал себя на вершине власти и безнаказанности со стороны мягкотелого Капустина, которого молодой бригадир устраивал лучшим образом. Народ же, смиренно свыкшийся с безмолвием и покорностью, уподобился стаду, покорно гонимому пастухами то на работу, то в стойло, разменивая свой внутренний протест, если таковой у кого-то и был, на мимолетные, подпольные склоки, не причиняющие особого беспокойства спаянному руководству колхоза. Такова была диспозиция, на момент приезда, утомленного дорогой Сашки, к родственникам в Сибирскую деревню.