Молот и «Грушевое дерево». Убийства в Рэтклиффе

«Он что-то неразборчиво бормотал во сне. Свидетель часто тряс его и будил. На вопрос, что с ним, обычно отвечал, что приснился страшный сон. Как-то после убийства Уильямсонов пожаловался Катперсону на свое ужасное положение, на то, что его грызет болезнь. Свидетель посоветовал сходить к лекарю. “Ах, в этом совсем нет смысла, – ответил Уильямс. – Скоро я буду болтаться на виселице”. Катперсон вспомнил только один случай, когда Уильямс ясно говорил во сне: он все время повторял: “Бежать, бежать, бежать”. Когда свидетель его разбудил и спросил, в чем дело, Уильямс промямлил что-то невразумительное».

Следующим вызвали мистера Ли, хозяина паба «Черная лошадь», что напротив «Королевского герба». Этот свидетель вспомнил, что в тот вечер, когда произошло убийство Уильямсонов, он стоял в дверях своего дома и ждал, когда вернутся из Королевского театра жена и племянница – беспокоился за их безопасность, и все его мысли были о недавнем убийстве Марров. И вдруг услышал слабый возглас: «Сюда, сюда!» Голос, казалось, шел из дома Уильямсонов. Позже свидетель сообразил, что это был голос раненого старика, который просил о помощи. Через семь минут появился спускающийся из окна на связанных простынях Тернер. Свидетель был в числе тех, кто взломал дверь и обнаружил трупы. Он заявил, что теперь не сомневается, что преступление совершил не один человек. Когда его попросили назвать дружков Уильямса, он вспомнил только Джона Кобета, который во время обоих убийств спал в «Черной лошади».

Как и у других свидетелей, у Ли была возможность изучить привычки Уильямса. Тот имел обыкновение приходить в распивочную и усаживаться у стойки. Как-то свидетель заметил, что он, прижавшись к его жене, похлопал ее по карманам, словно хотел проверить, сколько у нее денег. А однажды дошел до того, что выдвинул ящик кассы и запустил в него руку. Мистер Ли сделал ему выговор и сказал, что никому, кроме родных, не позволит копаться в своей кассе. С тех пор он об этом случае не вспоминал, пока не узнал, что Уильямса арестовали.

Осталось вызвать троих свидетелей: проститутку и двоих мужчин, о которых думали, что они дружки Уильямса. Девушку звали Маргарет Райли. Она показала, что видела, как с Грейвел-лейн выбежали двое мужчин, у одного из которых, если она правильно разглядела, были большие баки, а другой хромал. Она считала, что одним из мужчин был тот, которого приводили во вторник в суд. Ее слова мало что добавили к ходу расследования. Зато следующий свидетель, о котором думали, что он приятель Уильямса, если верить его показаниям, обеспечил ему что-то вроде алиби на время убийства Уильямсонов.

Джон Фицпатрик подтвердил, что перед тем, как произошли убийства, он примерно в четверть двенадцатого оставил Уильямса в «Корабле и королевском дубе» в компании плотника Харта. Его заявление подкреплялось показаниями миссис Лоуренс.

Последним свидетельское место занял Джон Кобет, которого считали единственным близким другом Уильямса. Из того немногого, что осталось в газетных репортажах от его показаний, можно предположить, что, будучи подвергнут интенсивному перекрестному допросу, он пролил на тайну больше света, чем все другие свидетели, вместе взятые. «Таймс» в этой связи сообщала:

«Джон Кобет заявил, что прекрасно знал Уильямса. Познакомился с ним в пабе на Нью-Грейвел-лейн, где они потом не раз выпивали. Еще они частенько заглядывали в заведение Уильямсонов. Но ни о каких его других приятелях он не слышал. Очень ему хотелось выудить из Уильямса что-нибудь об убийствах. И хоть Уильямс просил навестить его в тюрьме, но свидетель у него так ни разу и не побывал, потому что был сильно занят работой на борту корабля».

А вот что писала «Лондон кроникл»: