Молот и «Грушевое дерево». Убийства в Рэтклиффе

Кое-что из особо жутких традиций публичной казни успели отменить. Реформаторы поняли, что сцены насилия, пьяный разгул и сквернословие во время медленного продвижения процессии с приговоренным от Ньюгейтской тюрьмы к Тайберну лишают экзекуцию необходимой торжественности. И тех, кого собирались повесить, этот путь отнюдь не настраивал на набожную и смиренную покорность принять свою судьбу от руки карающего закона. Многие из наиболее эксцентричных преступников, словно бы набираясь храбрости благодаря своей всенародной «известности», поднимались на эшафот, украшенные лентами и цветами, точно на свадьбу, и бросали монеты в толпу. Другие считали, что на последний выход следует закутаться в саван. Возможно, таким образом они давали понять, что предаются раскаянию, или хотели лишить палача хотя бы части того, что ему причиталось, – одежды приговоренного. Ведь палач получал и тело, и костюм того, кого казнил. Тело могли выкупить друзья или родственники, если у них имелись на это средства, в противном случае оно отходило врачам для анатомических опытов. Торговля палача с родными преступника часто происходила на людях, была упорной и недостойной и нередко кончалась безобразными потасовками, когда труп чуть не разрывали на части. Однако покойник и одежда являлись не единственным призом палача. Палач имел право продать веревку и, если повешенный был знаменит, выручал по шиллингу за дюйм. Если бы повесили Джона Уильямса, его веревка стоила бы никак не меньше этой суммы. К тому же Уильямс был франтом и свой последний выход на публику совершил бы в каком-нибудь щегольском костюме, за который можно было бы поторговаться.

А от трехчасового утомительного пути на Тайберн Уильямс был бы избавлен. В 1783 году место казни перенесли на площадь перед Ньюгейтской тюрьмой, где для каждого случая экзекуции возводили новый, затянутый черным помост, на котором в 1812 году расставались с жизнью приговоренные к смертной казни. Возвращаясь домой из плаваний, Джон Уильямс мог сам наблюдать подобные сцены. Казни представляли собой яркие события, и когда они случались, пустели фабрики, мануфактуры, кофейни и таверны. Казни влекли равным образом и разборчивых аристократов с тягой ко всему жуткому, и чернь. Можно было представить здесь самого Уильямса под руку с подружкой. Его необычные рыжеватые волосы тщательно причесаны, на нем аккуратный синий сюртук и синий, в желтую полоску жилет. Они пробираются сквозь толпу к месту, откуда лучше виден помост, и ждут волнующего момента, когда открывается люк виселицы и людей обуревает смешанное чувство страха и сладострастия. Казни в то время стали более гуманными. Они еще не совершались на научной основе, и нередко случались досадные неприятности, но с введением в 1783 году специального приспособления в виде люка приговоренный получал больше шансов моментально распроститься с жизнью. Смерть на повозках в Тайберне не отличалась милосердием. Тогда палачу или родным часто приходилось тянуть повешенного за ноги, чтобы прекратить его агонию, и каждая конвульсия тела сопровождалась проклятиями или возгласами сочувствия.